Я знал, что всё пойдёт не так, с той самой минуты как мы встретились.
Лёд и пламя никогда не смогут быть вместе.
Мы слишком разные. Разные. Я знал, но, тем не менее, я не смог остановится. Сергей, прости меня. Теперь я знаю ответ. Даже если я понял его слишком поздно.

Когда мы впервые встретились, был март. Солнце светило в огромные распахнутые двери училища, отражалось на зеркальных колоннах. Коридор был залит солнцем и светом. О чём-то мне на ухо истерично хихикала Ленка Ващенко. Её лицо напоминало мне пирожное, обсыпанное сладким кремом. Такое же приторно сладкое и удивительно доброе. Гномик в женском обличье. Но ты знаешь, ей это удивительно шло. Наверное, потому что в ней не было фальши.
Я стоял, выслушивая какую то очередную бредовую тему про дежурку в столовой, и думал о том, как бы отвязаться от неё и сбегать покурить до начала урока. Рядом о чём-то глючила Анька и моя сестра. Уж не знаю, чего эти дуры так уцепились за меня. Анька мечтала затянуть меня в постель, Натаха всеми силами этому способствовала.
А на душе было тоскливо и муторно. И даже солнечный свет не мог развеять поселившийся там мрак.
- Отъебать её что ли? - я с тоской посмотрел на краснеющую Аньку и отвернулся, глядя на двери и мусоля в кулаке пачку сигарет.
А затем увидел тебя.
Ты, прихрамывая на одну ногу, летел по ступеням. И ты светился.
Глаза зелёные, как море или как аквамарин. О чём я говорю, я ведь никогда не видел ни моря, ни этого грёбаного аквамарина. Да и глаз твоих не мог разглядеть. Видел только взъерошенные волосы и улыбающееся лицо с раскосыми и так странно смотревшимися на вполне славянской физиономии глазами.
- Серг - взвыла Ленка, перестав тараторить, и повисла у тебя на шее за секунду до того, как ты остановился и выдал, не обращаясь ни к кому:
- Привет народ.
Просто «привет», и в эту секунду, я готов был простить весь мир. Ленку с её тупой болтовнёй, дебильно краснеющую Аньку – в эту секунду даже она показалась мне милой, – и стервозную, заипавшую меня Натаху...
Твой солнечный свет, свет который излучало твоё лицо и твоя фигура...
Он заставил меня простить их всех.
Ты знаешь, я влюбился в тебя, в эту секунду....Нет за секунду до этого. О чём я говорю? Серж, я полюбил тебя, как только увидел. С первого взгляда. Бывает ли такое? Наверное, бывает.
- Здоровеньку будем - сказал я и пожал твою широкую ладонь.
- Макс.
- Серега. - Ты стиснул мою руку, с какой то лёгкой опаской, потому что на фоне твоей ладони она оказалась неожиданно маленькой.
- А у меня сегодня контрольная по алгебре - ни с того ни с сего выдала Ленка.
- О, контроша, - ты заинтересовался. - У нас тоже завтра будет, дашь темы списать?
- Ладно, всем удачно списаться. Мне пора, - сказал я. - Скоро будет звонок. Пойду скурюсь нафиг что ли.
Ты усмехнулся, посмотрев на меня с интересом. Что-то торопливо заговорила Натаха. А я, повернувшись, ушёл.
- Не пропадай надолго - крикнул ты мне в спину. - Потом вместе скуримся.
- На перемене - ответил я, даже не поворачиваясь. Зачем? Я шёл на пару, не замечая пристроившейся рядов верной тенью Аньки и своей постоянной язвы, на правах моей двоюродной сестры, Натахи.
Не замечая ничего.
Серг, ты знаешь, я люблю тебя…
Я открыл тетрадь, и начал записывать лекцию, не замечая ничего вокруг. Перед глазами стояло только твоё лицо. Лицо, состоящее из солнечных зайчиков.
Я люблю тебя, Серг, - подумал я и прикрыл глаза. - Ты знаешь, я ведь не гей и никогда не был им. А вот теперь встретил тебя и точно знаю, что ты самый дорогой для меня человек. И что я люблю тебя, Серг. Смогу ли я справится с этим чувством? Смогу ли я когда-нибудь...Прикоснутся к тебе.
Знаешь, Серг, в ту минуту я не задумывался о том, сможем ли мы быть вместе. Честно скажу, я не представлял этого. Просто мне хотелось быть рядом с тобой, смотреть на тебя, слушать твой задорный смеющийся голос, ну может быть касаться тебя изредка. Разве я могу позволить себе любить тебя?
Могу, Серг. Ещё как могу.
Мне казалось, что я сумею скрыть свои чувства.
А потом стало поздно. Когда у меня настолько сорвало крышу, что я не смог жить без тебя? Я не знаю, Серж. Я не знаю.
Мы встретились с тобой через час, и помню, курили, изредка бросая друг на друга взгляды тайком. А потом...
Потом мы уже не могли разойтись. Мы пошли ко мне домой. В сопровождении целой толпы. Была Ленка, и Натаха, и Анька, и даже твой друг Андрей. Мне было плевать, сколько их будет. Я хотел видеть тебя, хотел говорить с тобой... Ты был нужен мне, Серг. Нужен как кислород, без которого я внезапно не смог дышать.
Автобусы не ходили. Очередные перебои с бензином. Ты жил в десяти километрах от города в старорусском поселке, и мы засиделись до самой ночи. Давно уже уехал Андрей, и куда-то убрела Ленка. Мы не замечали ничего. Опомнились лишь, когда в комнату зашла моя мать и сказала нам, что если ты не будешь ночевать, то тебе лучше выдвигаться сейчас, иначе твои родители будут волноваться. Я пошёл тебя проводить. И лишь на остановке понял, то, что с нами, оказывается, идут Анька и моя сестра. Увлечённый тобой, я почти не замечал их присутствия. Я даже не обратил внимания на тот факт, что Анька осталась с нами до самой ночи, и что ей обязательно влетит от родителей, потому что они у неё строго относились к подобным вещам. Я не заметил. Да и как я мог заметить их, если видел только тебя. Твой смеющийся солнечный свет. Я шёл с тобой, и мы говорили и смеялись, внезапно понимая, что у нас.
Так много общего на двоих.
Ты начинал фразу.
Я её заканчивал.
Ты называл певца.
Я знал нашу любимую с тобой песню...
Могло ли такое быть, Серг, что мы были с тобой двумя половинами внезапно встретившегося целого?
Нам было так хорошо рядом друг с другом. Понимал ли ты, что я чувствую? Испытывал ли ты то же самое, Серг?
- Да, - в твоих глазах я читал ответы на свои вопросы. Видел это в твоих глазах и понимал, что ты никогда не признаешься себе об этом вслух. А я.
Я слишком боюсь этого, чтобы поверить.
Мне были нужны слова, Серг. Твои слова о твоих чувствах ко мне.
Но слов не было. Не было ничего из того, что могло бы помочь нам.
- Ты знаешь... - ты смотрел на меня. А мне казалось, что тебе всё равно. Что ты не испытываешь ничего из того что раздирало мою душу. Для тебя мы всего лишь друзья, Серг. Если бы я умел читать мысли, Серг. Я не умел их читать.
И мы с тобой бесились, как два придурка, зажигали на дискотеках взрывали бары и ... Серг, почему мы не кадрили девчонок? Знали ли мы ответ, на этот вопрос?
Я, стоя на парапете крыши, хлестал пиво и орал: "Свободу асфальту!!!"
А ты, натянуто смеясь и пряча испуг, в раскосых аквамариновых глазах стягивал меня вниз.
А затем мы с тобой вместе пили водку, под Егора Летова, закусывая одинокой килькой из консервной банки, и бросали "понты" друг перед другом, насилуя старую гитару и абсолютно не умея играть.
Вино и свечи. Мы играли в эстетов, покупая дешёвый портвейн, в нами двумя придуманном иллюзорном мирке.
Багровое неровное пламя газовой конфорки на моей кухне. Мы обнявшись сидели на одеяле, курили не таясь, ведь родители уехали на дачу, и трепались о жизни. О том, что мечтаем, о камине и замке в котором хотели бы жить. Строили планы. Удивительно похожие друг на друга. И говорили почти обо всём.
Понимали ли мы свою похожесть?
Понимали ли то, что наша похожесть была лишь видимой?
Когда мы сидели в баре, я часто заказывал себе кофе с лимоном и без сахара и заметил, что ты тоже заказываешь кофе с лимоном без сахара. Когда я спросил тебя, нравиться ли тебе этот вкус. Ты ответил: "Да."
А я признался, что терпеть его не могу. Просто где-то подсмотрел, что типа это прикольно. И попросил подать мне "Капучино". В ту секунду ты посмотрел на меня убивающе влюблёнными глазами, а затем заржал и, обозвав меня мелкой сволочью, попросил барменшу принести тебе "Капучино".
- Я уже месяц мучаюсь из-за тебя - наконец выдал ты, перестав ржать.
Ты знаешь, в ту секунду я был счастлив и несчастлив одновременно. Счастлив, потому что осознал, что ты подстраиваешься под меня, точно так же как я пытаюсь быть тобой. Несчастлив, когда понял, что мы оба всё это время всего лишь подстраиваемся друг под друга, Серг.
Но мне было плевать.
Меня пожирало пламя, Серг. Это пламя зовётся страсть. Я хотел слиться с тобой и обрести себя. Потому что я не мог ждать. Как ты, я не могу часами терпеливо медитировать над ледяной бутылкой кваса, для того, что бы она нагрелась, и можно было бы утолить жажду. Мне было нужно всё и сразу. В единый миг. Я хотел сгореть, Серг. Завалить тебя на пол и оттрахать до потери пульса или сдаться тебе. Всё как ты пожелаешь, Серг, но лишь бы иметь возможность касаться тебя, любить тебя....
Невозможность прикосновения стала для меня сродни мучительной пытке.
- Ты похож на пламя. А внутри тебя лёд. Иногда я боюсь этого льда. Потому что я тебя не понимаю, - кажется, ты был пьян Серг, когда сказал мне эти слова.
- А ты? - спросил я, улыбаясь, и глядя на твои губы. В эту секунду я думал о том, что хочу, наконец, узнать их вкус. Хочу и боюсь твоей реакции.
- Я как айсберг, - ответил ты мне. - А внутри меня огонь.
- Значит, мы похожи, - я усмехнулся, мучительно борясь с собой и своим желанием обнять тебя.
Ты покачал головой.
- Мы разные. Очень разные. Ты желаешь получить всё и сразу, а я так не могу. Прости, Макс, я не умею выворачивать душу наизнанку. Хотел бы, но не могу... И иногда бывает поздно. Но ты знаешь, я не знаю, что лучше...
Мне кажется лучше быть таким как я, чем, таким как ты. Ты внутри очень холодный, Макс. Меня пугает этот лёд.
Я не понял твоих слов. Я хотел понять, но ты как всегда перевёл тему, на что то незначительное.
Ты всегда переводил тему. Стоило нам заговорить о тебе, и ты сразу же находил повод для другого разговора.
Чего ты хочешь, Серг? - мне хотелось закричать и встряхнуть тебя за плечи.
Скажи мне, чего ты хочешь? Почему ты так мучаешь меня?
Я не выдержал первым. Я понимал, что лечу в огонь, что я сам разрываю тот хрупкий мост между нами, который появился в наших отношениях в тот миг, когда мы оба осознали наши чувства. Только в отличие от тебя я мог их принять. Я должен был ждать. Должен был дать тебе время на осознание. Но я не мог ждать, Серг. Я хотел всё и сразу. Ждать было почти так же мучительно, как не иметь возможности видеть тебя каждый день. Ты знаешь, Серг, я отсчитывал время до твоего прихода. Даже в училище, я ходил только ради тебя. Жил этими мгновениями перемены, для того чтобы увидеться с тобой в коридоре, и потом вместе пойти ко мне домой, или гулять с тобой по городу в ожидании твоего автобуса, для того чтобы проводить тебя и увидеть твои глаза...смутный порыв наших скрытых чувств, за секунду до расставания.
- Я тебя люблю, - сказал я. - Делай с этим что хочешь, я тебя люблю, Серг.
Ты знаешь, это признание было самым страшным из всего, что было в моей жизни. Мы стояли в общежитии. Начался дождь. Мы забежали с тобой в парадную, и сидели на подоконнике пятого этажа, в ожидании, когда он прекратиться. Пили пиво из одной бутылки на двоих, болтали и...
И я внезапно понял, что это конец. Что я не могу больше держать свои чувства в себе.
- Я тебя люблю, Серг, - сказал я. И больше ничего не сделал. Мне так хотелось обнять тебя. Прижаться к тебе, зарыться рукой в твои чёрные жёсткие волосы. Но я боялся того, что бы оттолкнёшь меня с отвращением. Боялся, что ты никогда не примешь моих чувств.
Ты стоял и смотрел в окно.
А я... Я умирал. Умирал, стоя рядом, в агонии отказа. Умирал каждую секунду. Тебе ведь нужно было всего лишь повернуться и сказать
Всё что угодно сказать. Сказать пошёл ты на х.., Макс, или принять мои чувства. Сделать хоть что-то. - Мне сестра в подарок купила классные ботинки, - сказал ты. - Английские: у них подошва толще, чем у наших..
- Круто, - ответил я. И умер.
Мы больше не поднимали этот разговор. Мы говорили о чём-угодно, но никогда не касались этой темы.
Ты убил меня, Серг. Зачем же ты убил меня так? Подвесив между небом и землёй, дав мне крохотную надежду и отбирая её каждую минуту, своим поведением, своим существованием? Ты не хотел терять меня как друга?
Чего же ты хотел, Серг?
****************
- Макс, эта надпись про меня. Я отморозок, - прошептал ты. - Мы стояли в подъезде моего дома и курили. А на стене жирным чёрным маркером была выведена надпись.
"Бей отморозка. Бей!"
- С чего это? - спросил я удивлённо и даже поперхнулся. Ты так редко делал признания о себе. Разве что, когда бывал пьян.
-Потому что так и есть, - ответил ты, не глядя на меня. - Потому что какой-то отмороженный внутри.
- Ясно, - сказал я и выкинул хабарик в окно. - Пошли домой, что ли?
Я больше не говорил тебе о своих чувствах, Серг. Я больше не поднимал эту тему. Я забыл о тебе, если только это можно было назвать забвением. Я поставил клеймо на своей душе. Я приходил домой и сидя в ванной, рыдал, засунув полотенце в рот. Потому что каждая секунда рядом с тобой стала пыткой для меня. Пытка твоим безразличием. Одна из худших человеческих пыток.
Я стал встречаться с Анькой. Я не любил её. Просто я стал с ней встречаться. И трахаться по необходимости. А когда я трахал её, я закрывал глаза и думал о тебе. И в такие минуты она кричала и стонала подо мной.
Серг, я целовал твои губы и ласкал тебя, изо всех сил стараясь не думать о теле подо мной. Потому что это тело, не вызывало у меня возбуждения.
Я помню день, когда всё переменилось, Серг...
Мы с тобой сидели в баре и говорили о жизни. Мы постоянно с тобой зависали то в барах, то ещё где-нибудь. Почти каждый день. После того как заканчивались уроки, мы расставались лишь поздно вечером.
Серг, ты хоть сам понима* как смешно и странно выглядит подобная дружба?
Кажется, в тот момент мы оба были изрядно пьяны.
И тогда я признался тебе в том, что не люблю Аньку.
Или ты сам завёл этот разговор? Я уже не помню, кто из нас начал говорить о ней. Мне кажется, что я. Но, возможно, что и ты... Да, точно. Это был ты. И впервые в жизни ты спросил меня в лоб?
- Ты любишь её? - спросил ты, закуривая уже вторую подряд сигарету. Наверное, мы были слишком пьяны, Серг.
- Тебе не надо встречаться с ней, - сказал ты. - Не надо.
Ты курил, и пальцы твои тряслись.
- А с кем надо, - вяло спросил я. - С тобой что ли?
- Да, - ответил ты, и с силой потушив хабарик, внезапно стиснул мою руку. - Что нам мешает?
*********************
Знаешь Серг, лучше бы ты убил меня тогда. Отказал мне и я бы сдох. Тихо и блаженно, как идиот. Прыгнул бы с крыши и не знаю...
Я бы придумал способ...
Перед глазами стояло лицо Аньки. Её до тошноты честные преданные глаза.
Я пришёл к ней перед обедом. Она спала и мама отрыла мне дверь, решив что романтично будет если я сам разбужу её. В ту секунду, в гробу я видал такую романтику.
Я прошёл в её комнату. Скажу честно, струсил. Хотел уйти и не смог. Наклонился, неловко трогая её за плечо, и Анютка проснулась. Посмотрела на меня лучистыми светлыми глазами и сказала:
- Ты знаешь, я вот сейчас поняла, что такое счастье
- И что же? - спросил я, боясь ответа.
- Счастье это проснуться, и увидеть тебя, - ответила она доверчиво и потянулась ко мне, словно ласковый пушистый котёнок.
Я ненавидел себя. Господи, как же я ненавидел себя в эту секунду. Серг, какой же тварью я себя ощущал. Ублюдочной, последней тварью.
Когда я шёл домой по улице... Мела метель, но я не ощущал холода. Моё лицо горело от слёз и от пощёчин.
Анька, скорчившись, рыдала на диване. А я, как марионетка, пустая механическая кукла без чувств и души, повторял одни и те же слова. Грёбаный ебанутый болванчик. Сначала она не поверила.
- Я не люблю тебя, Ань, пойми. Обманывать я не могу. Прости.
Потом до неё дошло. Потом она поверила.
- Ненавижу тебя, - закричала она, и рот её сломался некрасивой истерической линией. - Сдохни. Уйди урод. Подонок мразь. Ненавижу тебя.
Она была девочкой. До меня у неё не было никого. Я был её первым парнем.
Парнем, который оттрахал её и выбросил за ненадобностью, потому что тот, кого он любил, наконец-то, соизволил вспомнить о нём, поманил пальцем. И я побежал. Ублюдочная, ебанутая тварь. Отморозок, подонок
Я шёл, в руках моих был батл водки. Я не пьянел, или я уже был пьян, просто не замечал этого. Лицо горело от стыда, а сердце... Сердце разрывалось от боли и одновременно замирало от предчувствия того, что теперь мы сможем быть вместе. Главное не думать ни о чём. Не думать о цене. О цене своей собственной мерзкой души. Паскуда, гнида, тварь.
А в ушах звенело отчаянное, жуткое.
- Ненавижу. Как же ты мог? Скажи, Макс, какого это было ебать меня? Просто так? Просто так, потому что тебе было скучно?
Я не сказал Аньке, кого я люблю, я побоялся сказать.
Но она поняла. Она ведь не была дурой. Она поняла всё. И поняв, возненавидела тебя.
А ты. Ты испугался Серг? Испугался когда увидел её ненавидящие и в то же время ничего не выражающие глаза. Когда она прошла мимо тебя, не поздоровавшись, не кивнув, не заметив. Но и не рассказав никому. Маленькая сломанная девочка. Стойкий оловянный солдатик с разбитым сердцем. А ты, Анька? Сможешь ли ты когда нибудь простить?
Когда я пришёл к тебе... Я не сказал тебе ни слова о том, что произошло. Я пришёл, я думал, что теперь что-то измениться между нами. Я хотел любить тебя. Я готов был носить тебя на руках, и мне было плевать на весь мир.

Когда я пришёл к тебе...Ты сказал, что тебе нужно время...
Нет, Серг, ты даже этого не сказал.
Ты снова ушёл от темы. Легко и непринуждённо. Зачем тебе было нужно поднимать эту тему, ты ведь получил своё? Я снова принадлежал лишь тебе. Зачем, Серг? Я ведь и так принадлежал тебе весь целиком без остатка. Неужели ты испугался того, что однажды сможешь потерять меня? И Анькина трогательная любовь, её на каждом шагу демонстрируемая забота, однажды перевесят мои чувства к тебе? И тогда я уйду. Может быть, ты был прав, Серг. Потому что рядом с ней, бывали моменты, когда я начинал забывать тебя. Бывали моменты, когда я мог избавиться от этой накрученной давящей пружины внутри меня. Бывали секунды, когда тебя не было, а я мог улыбаться.
Ты просто ушёл от темы. Как всегда.
А я? Я так любил тебя, что боялся к тебе прикоснуться сам. И боялся напомнить и заговорить о том разговоре в баре.
Попытался тебя обнять, и ты одёрнул плечо, словно невзначай.
Так же гениально, как ты умел уходить от темы, ты ушёл от меня. И разбил моё сердце уже окончательно, даже не заметив, что топчешь его.
Знаешь, Серг, в ту секунду я ненавидел тебя и себя.
Но себя ненавидел больше.
Я сломаю тебя, Серг - подумал я и заставил моё сердце умереть окончательно.
- Ты собака на сене, Серг, - это была моя единственная сказанная для тебя фраза. - Ты не даёшь другим, но не берёшь сам. Ты прав, Серг. Ты действительно отморозок.
**************
И после этого я стал безупречен.
И когда я научился выжидать, я сломал тебя, Серг ...сломал...
Но было уже так поздно, потому что я сам был сломан...
И никто и ничто не смогло бы собрать нас вместе.
Я заставил тебя отказаться от себя, Серг. Я заставил твою душу сгореть в моём огне. Ты самолюбив и тщеславен. Ты желаешь получить самое лучшее и остаться правильным. Ну, так получи, Серг. Получи то, от чего ты так сознательно бежишь, мой красивый солнечный лицемер. Я покажу тебе твою собственную душу и заставлю увидеть в ней потёмки. То, на что ты так отчаянно боишься взглянуть. И когда ты увидишь, как неприглядна твоя душа, ты возненавидишь меня Серг. Но прежде чем это произойдёт, ты узнаешь, что значит быть павшим ангелом. Я стал безупречен, Серг. Безупречен, абсолютно во всём. Я даже сам удивился тому, как оказывается легко и непринуждённо я умею играть. Как легко, оказывается, я могу заставить тебя ревновать. Моя холодность стала моим оружием, почти таким же убийственным как сжигающая меня до этого страсть. Но только моя страсть убивала лишь меня, а моя холодность убила тебя Серг. Интересно, каково это, проиграть своему же собственному оружию?

- Я тебя люблю, Макс - эти слова давались тебе с таким трудом. Я видел, что для тебя значило произнести их. Сломать себя
Я стоял перед тобой, холодной надменной статуей изучая свои тонкие руки.
- Докажи, - бросил я небрежно. - Если любишь меня, докажи. И тогда нам уже ничто не помешает быть вместе.
- Как доказать? Что ты от меня хочешь, Макс? - я видел твои помертвевшие губы, твоё черное лицо, в котором больше не было привычного лёгкого света. Интересно, Серг, сколько раз ты дрочил, думая обо мне? Раньше я бы никогда не позволил себе подобных мыслей. А теперь они возникали удивительно легко.
Я стянул с себя футболку и повернулся к тебе.
Ах да, мой Серг, ты же не можешь, ты боишься сделать первый шаг. Я поцеловал тебя сам. В отличие от тебя, я умею целоваться, Серг. Так, чтобы сносило башню. У тебя её сорвало намертво. Я смотрел на твоё перекошенное от страсти лицо. И сдерживался изо всех сил, чтобы не сорваться самому. Не дать тебе заполучить меня снова, чтобы заполучив отбросить прочь и растоптать, как уже было раньше. Больше я не буду просить тебя о любви, Серг. Даже если это будет означать отказ от самого себя. Ты прав, Серг. Мы действительно разные, и нам никогда не быть вместе.
И когда ты уже готов был на коленях меня умолять, я отодвинулся и сказал так, как умел говорить только я.
- Я тебе не верю, Серг. Если ты любишь меня. Если действительно любишь. Докажи.

И ты доказал, Серг.
Я никогда не думал, что ты такой тщеславный, самолюбивый, так заботящийся о своём лице, сделаешь это.
Насколько же у тебя сорвало башню от меня, Серг? Сорвало настолько, что ты повторил эти слова на выпускном вечере, при всём классе. Сказал это, обращаясь ко мне.
- Я тебя люблю, Максим.
Знаешь, Серг, я бы не смог повторить подобное. Я бы просто не смог сделать это. Я реально оцениваю себя. И понимаю. Не смог бы...
Может быть, и смог бы, зная, что ты любишь меня. Зная, что тебе всё равно, что будет потом. Да гори оно тогда всё синим пламенем.
Но теперь, зная тебя, я бы не смог этого сделать. Потому что даже после этих слов я не верил тебе, Серг. Даже понимая, что это значит для тебя, пойти на такое. Унизить себя прилюдно. Ты, который больше всего в жизни боялся насмешек, боялся оказаться не таким, как все. Я не верил тебе, Серг. Я не мог больше верить, потому что ты сломал меня.
После твоих слов зависла мёртвая пауза. Мучительная гнетущая тишина, которая через секунду станет лавиной слов и эмоций.
А потом, кажется, Витька Плотников сказал:
- Ну и дела... Поздравляем вас, гомики, мать вашу. Однако вы приколисты, бля.
Кто-то неестественно засмеялся, а потом кто-то кинул ещё пару шуточек
И все начали глумиться по этому поводу, решив, что это очередной розыгрыш в нашем духе. Мы ведь всё время с тобой хохмили на пару.
Ты победил, Серг. А твоя награда ждала тебя, сидя на столе с бутылкой пива в руках. Не помогая тебе и не приходя на помощь в этой ситуации. Даже в ней ты умудрился оказаться победителем. Нет, Серг. Но мне этого было мало. Я хотел сломать тебя.
Ты подошёл ко мне. Ты умолял меня глазами закончить это. Подтвердить что всё это шутка. Не пытать тебя больше.
- Серг, чё, правда любишь? - спросил я лениво и, подумав, прибавил, - ну не знаю. Докажи как-то посущественнее.
В твоих глазах я прочёл всё. Помню, как сладко у меня всё заныло внутри и напряглось в паху при мысли о том, как этой ночью я буду расплачиваться за эту шутку, если после этого ты пожелаешь остаться со мной, плюнув на свою гордость. Плюнув на всё. И тогда, Серг, возможно тогда мы будем квиты. Око за око. Кровь за кровь, Серг. Во имя нашей невозможной любви.
И тогда ты наклонился и поцеловал меня на глазах всей группы.
Это уже не могли проглотить
- Бля, парни, вы че, правда, пидоры? - Плотников прихуел, выпадая в осадок вместе с половиной присутствующих.
- Ну, даже не знаю - изрёк я задумчиво и вытер рот издав вполне ожидаемое - Фе.
- Серг, ты че, правда, пидор? - спросил я затем.
Я ждал... Я ждал, что ты ударишь меня...
Глаза твои стали ледяными. Я люблю тебя, Серг, люблю хотя бы за то, что ты умеешь выйти из любой ситуации.
- Ага, - отозвался ты ровно, обнял меня, стаскивая со стола, хотя я ощущал буквально каждым миллиметром кожи твоё желание меня задушить в эту секунду, а затем ты выдал что-то такое, что все слегли под стол и сразу стало ясно, что всё это шутка.
Что-то про хостинг и про передачу "Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера".
Ты снова победил, Серг. А можешь ли ты проиграть?
Нет, Серг. Ты не уйдёшь от меня просто так. Не сегодня, Серг. Не сегодня.
Или уйдёшь?
Ты потерял голову, Серг. Окончательно потерял, раз потащил меня за собой, не дожидаясь окончания банкета. Не замечая взглядов в нашу сторону. Ты хоть понимал, что ты делаешь в ту секунду?
Понимал, Серг. Но уже не мог остановиться. Твой лёд раскололся на куски и на свободу вырвалось пламя. То яростное жуткое пламя, которого ты так боялся внутри себя. Что же, Серг, тебе было чего боятся. Впервые я сам испугался тебя. Испугался того, что тебе стало плевать на окружающих.
- Макс, - ты вытащил меня в коридор. - Ты смотрел на меня раненными больными глазами. Твоя душа рыдала. Плакала и рвалась мне навстречу.
Она заслужила награды. В миллиметре от рая.
- Я тебя люблю, Макс - сказал ты, мучительно ломая себя. Даже сейчас, Серг, после того, через что ты прошёл, тебе приходилось ломать себя. Вытаскивая это признание буквально клещами. Ради меня. Потому что ты понимал, что мне нужно это признание. И я был нужен тебе. Ты действительно любишь меня, Серг. Вот теперь я действительно верю.
- Я люблю тебя, Максим!!
Ты ждал ответ, Серг? Ты его получил.
- Ты знаешь, - сказал я, поворачиваясь к тебе отработанным оточенным движением. - Я себе купил классные ботинки. Немецкие. Гораздо прикольное, чем твои английские. У моих подошва толще, - и принялся рассуждать о швах и нитках.
Ты повернулся и ушёл...
А через два дня тебя не стало, Серг.
Знаешь, я хочу повернуть время вспять, и не могу. Я смотрю на свои изрезанные бритвой руки. Меня, в отличие от тебя, смогли откачать. И вспоминаю твои слова.
- Я похож на айсберг, а внутри меня пламя. А ты как огонь, но только внутри тебя лёд. Я боюсь этого льда. И иногда я не знаю, кому из нас хуже.