Когда оставаться дома стало невыносимо, где любая случайная тень вызывала из памяти ярчайшие образы, я, накинув куртку, вышел в морозную ночь. Снег падал мелким крошевом, тая, попав за ворот куртки. Глубоко вдохнув, я почувствовал, что головокружение постепенно проходит. Лицо горело лихорадочным жаром, а тело морозило, словно при гриппе. У калитки застыла тёмная фигура, которая вызвала волну панического страха во мне. Человек помахал рукой, приглашая подойти. Против моей воли ноги сами понесли меня к забору.
- Вижу, тебе несладко пришлось, - Джаред крепко ухватил меня за рукав. – А хочешь ещё?
Я почувствовал, как на спине выступил холодный пот. Да он сам Сатана, дьявол в обличии человека. Меня трясло, я не мог вдохнуть, когда он приблизил своё лицо к моему, накрывая губы поцелуем.
Машина выехала из-за угла неожиданно, её огни на миг ослепили меня. Всё, что я сделал, так это толкнул его так сильно, как только мог. А затем – его тело смяло, расплющило, скрутило, словно кусок каната. У меня чуть сердце не разорвалось от визга тормозов. Заледеневший асфальт пропитался кровью, в луже которой лежало изогнутое под неестественным углом тело. Машина умчалась, словно её и не было. Водитель, наверное, был в шоковом состоянии. Я неуверенно сделал шаг, словно только вчера научился ходить. Мой мозг слишком медленно осознавал происшедшее. Я убил его. Он мёртв. Достигнув тела, я приподнял его за плечи, когда вдруг услышал тихий хрип. Он ещё был жив. Достав телефон, я набрал 911.
***
Я никогда не верил россказням о том, что разум, мол, может разрушить тело, коли пожелает. Я думал человек не может совершить самоубийство, не прибегнув к вспомогательным средствам. Теперь я понял, что ошибся. Я убиваю себя медленно, методично, я чувствую каждую клетку, которая заканчивает своё существование. Сколько времени мне ещё ждать? Сегодня ли, завтра – это случится неизбежно, потому что я так страстно хочу этого. Когда-то давно кто-то приходил к двери, стучался и выкрикивал бессмысленные фразы, напрасно надеясь, что я открою. Скоро я буду в этом кресле валяться куском гниющего мяса, а мухи или червяки сожрут эту плоть под звуки твоего голоса. Он будет вечен во мне – даже после смерти моя душа в аду будет гореть в огне под сладкий мёд твоих песен.
***
Яркий свет неприятно резал по глазам, вынуждая сильнее надвигать капюшон. Какой смысл сидеть здесь и ждать, если он всё равно умрёт. Только время тратить. Мой мозг отчаянно защищался, поэтому выдавал различные глупые фразы, которые зачастую не имели даже отдалённого отношения к ситуации.
- Мистер Шеннон Лето? – медсестра в голубом халате робко приблизилась ко мне.
Я кивнул.
- Прошу вас следовать за мной.
Я послушно поднялся на ватных ногах и поплёлся за девушкой.
- Он вас зовёт, - прошептала она, в её глазах отражался страх.
- Шенн, - он ещё был в состоянии говорить.
Я присел на край кушетки. Мне сказали, что ему сделали операцию, но всё было напрасно. Паренхиматозное кровотечение приобрело стихийный характер, поэтому ничто уже не могло ему помочь.
- Шенн, - в его горле странно булькало. Он задыхался.
Я против воли сжал его руку в своей.
- Прости, - как банально, словно конец мелодрамы, а главный герой словил шальную пулю и теперь его возлюбленная – не мой случай – у его смертного ложа, где он говорит ей последние слова любви.
- Так и должно было случиться, - твёрдо говорю.
Он, как ни странно, кивает.
- Прости, - его пальцы машинально сжимаются.
- Прости, - словно он забыл все остальные слова.
- Прости, - зёленая светящаяся шкала вытягивается в тонкую нить.
И меня вдруг заполняет такая адская боль, словно только сейчас мой мозг осознает происходящее. Слёзы льются нескончаемым потоком, а я кричу, словно раненый зверь, на всю Землю, на всю Вселенную, но никто меня не слышит. Его рука холодеет.
- Ты должен был сдохнуть, Джей, - я больше не верю в свои слова.
***
Моё тело разлагается. Кожа осыпается сероватыми чешуйками. Я живой труп. Твой голос расплывчато намекает, что уже пора. Я не против. Я мечтаю умереть. Умереть, слушая твой голос. Ты тянешь слова, приказывая мне. Я всё понимаю с полуслова, любые твои намёки для меня прозрачны. Почти стекаю с кресла, словно повинуясь внезапному порыву. Мне нужно это, Джей! В твоём голосе недовольство. Ты хочешь, чтобы я подчинялся безоговорочно. Только секунду дай мне - и я снова под твоей властью. Неловкими пальцами, которые гнутся, словно проволочные, отчаянно отдираю уголок изоленты. Там что-то синее. «Это небо» - услужливо подсказывает память. Что-то яркое. Солнце. Его весёлый весенний луч пикой пронзает моё тело, убивая. Там была жизнь, а я жил лишь твоим голосом. Сознание меркнет, последнее, что я слышу – финальный аккорд, на фоне которого твой голос затухает так постепенно, как я моя жизнь.

...из всего вышесказанного следует, что во всём виноваты гомофобы, эмохейтеры и антислэшеры!

Когда-нибудь напишу целый слеш-роман...Но я уже в пижаме...