Прижаться щекой и коленом к прохладному оконному стеклу, лишь бы не раствориться без остатка в тоскливом сером мареве комнаты. Жадно впитывать слабый, дрожащий свет ночника, лишь бы не потерять себя в темноте. Осторожно водить пальцем по запотевшему стеклу, рисуя причудливые узоры, знаки. Выводя собственное имя и имена других. Где-то на задворках мыслей бормочет телевизор: что-то о надвигающемся циклоне, резком похолодании и небывалом для Лос-Анджелеса снегопаде. Джаред зиму не любит, зима губит надежды, но сейчас он почти рад: может быть, этот неожиданный холод приведёт, наконец, брата домой.
На противоположной стороне улицы по тротуару неспешно бредёт пожилой человек. Осторожно ступая на успевший покрыться ледяной коркой асфальт, он на миг запрокидывает голову, любуясь тёмно-бархатным небом с россыпью холодных блёсток. Старик продолжает свой путь. Что же он делает там, на холодной улице в полуночный час? Наверняка, бессонница замучила его настолько, что он без сожаления сбежал из темноты квартиры, лишь бы избавиться от безысходных попыток найти гармонию с самим собой. Шенн, неужели тобой двигали похожие мотивы? Неужели Джаред для тебя – лишь воплощение тоски?

- Джей, ну, я пошёл.
- Иди.
- Я ухожу.
- Иди – иди.
- Всё, ушёл.
Дверь негромко хлопнула, отрезав Джареда от внешнего мира.
***
Вечернее красное солнце купалось в тёмных облаках, освещая комнату тревожным угасающим светом. Дом казался пустым, лишь ржавого цвета лучи безраздельно хозяйничали, игриво пробегая по тёплому деревянному полу, столу со стопкой исписанных листков, забытой на чёрном диване кожаной куртке.
Тишину разорвал телефонный звонок. Кто-то настойчиво требовал внимания. На верху послышались торопливые шаги, кто-то стремительно пробежал по ступеням лестницы. Через мгновение Джаред был в гостиной. Зевая, он пробормотал: «Иду, уже иду», - не осознавая, что человек на другом конце провода не способен его услышать.
- Да? Я слушаю, говорите, - подняв, наконец, трубку, слегка раздражённо спросил он.
- Мистер Лето? Мистер Шеннон Лето? – подчёркнутая вежливость немного давила, но принуждала к ответной вежливости.
- Нет, это не он. Я брат Шеннона. Чем могу помочь? – Джаред едва слышно вздохнул, уже предвкушая снова погрузиться в приятный сон наверху, в спальне.
В трубке на мгновение повисло молчание.
- Хм... – продолжил голос, - конечно, мне было бы желательно поговорить с мистером Шенноном, но раз его нет...
- Я могу передать всё, что нужно, - нетерпеливо произнёс Джаред.
- Ах, да. Да, конечно. Скажите ему, что ему звонили из агентства по недвижимости. Мы нашли именно такой дом, заказ на покупку которого он оставлял пару недель назад.
- Я передам, - почувствовав нехороший холодок в груди, пообещал Джаред и положил трубку.
Вот как? Шенн искал дом. Отдельный дом, он хочет жить отдельно. После всех этих долгих лет он хочет жить один.
Сон как рукой сняло. На его место сначала пришло беспокойство, невыносимо грызущее изнутри из-за невозможности поговорить с братом прямо сейчас. А затем пришёл холод. Пальцы похолодели, ноги замёрзли, в голове стало невыносимо пусто. Зябко поёживаясь, Джаред присел на диван, кутаясь в холодную кожаную куртку. Часы тикали назойливо. Зажав ладонями голову, он пытался заснуть, а, проснувшись, хотел обнаружить, что не было никакого звонка, который теперь так его беспокоил.
Невозможно отпустить человека так быстро, в один момент. Невозможно так просто дать ему уйти. Невозможно оставаться собой, лишаясь части своей души.
***
Пол часа после полуночи. За окном неожиданно повалил крупными хлопьями белоснежный снег. Не врал метеоролог.
Стекло во всю стену делает тебя таким беззащитным. Кажется, что сделай шаг – и провалишься в морозный воздух улицы. Джаред подышал на стекло, оставляя влажную талую дорожку из мельчайших капелек воды. Здоровый человеческий эгоизм – это естественно, главное – не дать ему выйти из-под контроля. Когда возникла стена, которую Джаред не заметил, когда его брат решил, что достаточно баловать его своим присутствием, своим теплом?
Внизу хлопнула дверь. Джаред не шелохнулся. Шаги по тёплому деревянному полу, по ступеням лестницы, по мягкому ковру. Тишина. Мокрые хлопья снега стекают по коже.
- Джаред, ну, что с тобой?
Мягко, чтобы не обидеть. Ведь за этим, наверняка, последует жёсткая правда.
Прижимается к спине, мягко поглаживая напряжённые плечи, холодя не согревшимися ещё пальцами. Джаред отстраняется, плотнее прижимаясь к стеклу.
- Ты почему не сказал, что ненавидишь меня? – голос ровный, слишком спокойный.
Невольный смешок.
- Я?
Молчание, колючее, отчуждённое. Не шутит.
- Я ведь тебе так надоел за эти тридцать пять лет, да?
Стоит в некоем ошеломлении. Откуда?
- Джар, откуда такие мысли?
Молчание.
- Не молчи! – в голосе тревога, в голосе почти истерика.
- Ты ведь сделал заказ на покупку дома?
***
Иногда страшно. Иногда словно идёшь по натянутой над пропастью нити, слишком тонкой, чтобы выдержать вес взрослого мужчины.
Джаред, да ведь я боюсь! Боюсь завтрашнего дня, когда ты, возможно, скажешь мне, что это всё. Конец. Что тебя больше здесь никогда не будет. Что всё вокруг – декорации, а жизнь – игра. Я хотел бы быть первым, чтобы ты не смог разбить меня на осколки. Тихо-тихо. Уйти, спрятаться. Ведь ты со своей чёрствой душой легко и непринуждённо ударишь меня в самое сердце. Ты жесток, брат, и кому, как не мне, лучше всех знать это? Теперь тебе больно. Я не хотел. Поверишь? Не поверишь... Я ведь так не хотел.
***
Шенн глубоко и медленно вздыхает.
- Ты больше не желаешь любить меня?
- Я просто... боюсь.
Ответ неожиданный. Ставит в тупик.
- Боишься чего? – через мгновение, показавшееся вечностью.
- Боишься чего...
- Тебя.
Вжимает пальцы во влажный холод стекла.
- Боюсь конца, который неминуемо придёт.
Едва заметная дрожь.
Вздох.
- Боюсь быть сломанным, словно игрушка, которая надоела. Боюсь умереть от тоски, когда ты скажешь...
Плечи дрожат. Он плачет?
Резкий разворот. Большим пальцем стирает слезинки.
- Ну, что, что?
- Неужели я давал повод тебе усомниться?
Две мокрые дорожки прокладывают свой путь.
- Я знаю, Джей, насколько ты жесток.
Тянется. Обнимает. Прижимается ближе.
- Но ведь я тебе нужен, - шепчет.
- Да. Поэтому и боюсь.
Проводит руками по ткани куртки. По хлопку футболки. По тёплой коже, под которой таятся упругие мышцы. Ощущение холодного чёрного шёлка простыней.
- И ты мне... – дыхание учащается под частыми обжигающими прикосновениями пальцев.
- Ты ведь нужен мне, Шенн, - с трудом проговаривает, принимая в себя два пальца, реагируя на осторожные нежные прикосновения внутри.
- Друг другу... нужны... сильнее боли... больше жизни, - отрывки фразы, пропитанные болезненным удовольствием. Любовь.
- Ты мне так нужен. Я тебе – ещё больше.
Дыхание выравнивается. Сон. Поверил. Словно заклинание, словно... Гипнотизирует, подчиняет. Поверил. Осталось немногое – поверить в это самому.

...из всего вышесказанного следует, что во всём виноваты гомофобы, эмохейтеры и антислэшеры!

Когда-нибудь напишу целый слеш-роман...Но я уже в пижаме...