Название: On the edge of the Earth Автор: Reno Бета: не бечено, т.к. <смотри графу спец-примечание> Категория: RPS, romance, инцест Рейтинг: NC-17 Фан-дом: 30 seconds to Mars… а вы что подумали? Пейринг: Джаред Лето/Шеннон Лето Условия размещения: только с разрешения автора Ворнинг: повествование, в основном, идёт от лица Шенна, так что готовьтесь. Ах, да, ещё – местами пафос прёт =)) Так что извиняйте, хех От автора: канон... классика... что сказать, этот пейринг действительно мой любимый. Читайте, комментируйте, буду весьма рада! Спасибо за внимание. Спец-примечание: theonlysavior! Поздравляю тебя с Новым годом и Рождеством! Желаю тебе всего самого наилучшего! Спасибо, что находишь время, чтобы бетить мои фики! =)) Этот фик – тебе в подарок (Warning! трах взрослых мужиков!Warning так что предупреждаю сразу ^_~)
Стоя на краю Земли, В будущее ты смотри. Под прицелом сделай шаг В судьбы-загадки своей мрак... [Вольный перевод ;-))]
1. Книга была тяжёлой, хотя и не слишком толстой. Она тянула вниз, вынуждая Джареда отклоняться назад, чтобы не потерять равновесие. Смешно перебирая ногами, он пытался двигаться быстрее, но острые картонные края больно цепляли коленки, книга всё норовила выскользнуть из слабеющих рук, чтобы с громким хлопком опуститься на пыльный пол. Джаред неожиданно споткнулся, выронил книгу и ободрал кожу на колене. Но почти тут же вскочил, забыв о книге, и уже медленно приблизился к прикрытой двери, ведущей в их с братом комнату. - Шенн? – он осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Его брат лежал на кровати, отвернувшись к стене, и делал вид, что спал. Но Джареда не так-то легко было провести. Громко протопав по дощатому крашеному полу, он без всяких церемоний взобрался на отчаянно скрипевшую кровать и придвинулся к брату. - Шенн... – прошептал он, теребя рукав рубашки старшего Лето. - Мммм... – как - будто и вправду спал... кто его знает. – Чего тебе, Джей? На лице – недовольная маска, сквозь которую всё же просачивается временами отблеск улыбки, которую он старательно прячет. Джаред несколько мгновений сидит молча, пытаясь собраться с мыслями. Шеннон также молча наблюдает за братом. - Я прочитал, - неожиданно изрекает Джаред, восторженно глядя на брата. Шенн не сразу понимает, о чём идёт речь. А затем – медленно – в его голове всплывает вчерашний день, когда он сам предложил Джареду прочитать одну энциклопедию, которую ему удалось взять в библиотеке. Книжка была детской, как раз для девятилетнего мальчугана. Будучи почти одиннадцатилетним, Шеннон себя ребёнком вовсе не ощущал. Поэтому вручил потрёпанный том братишке, с улыбкой наблюдая, как он тащит его в комнату. - И? – Шенн ждёт, что ещё скажет Джаред, ведь в его голове в данный момент роится огромное количество мыслей, порождённых той информацией, которую он узнал. - ...нет, ты только представь, Шенн! – начало фразы старший Лето нечаянно пропустил, поэтому продолжал с прежним молчаливым интересом смотреть на брата. - Ты меня не слушаешь?.. – обиженно протянул тот, внимательно вглядываясь в лицо Шенна. - Конечно, слушаю, - соврал он. - Они думали, что Земля – плоская, вот глупость? – он старается понять, почему Шенн не уделяет ему внимания. - Они... это кто? – Шенн рассеянно думает о работе над ошибками, которую ему ещё предстоит сделать. - Люди... в древности, - в голосе Джареда сквозит недовольство. - Аа... люди. - Они думали, что, достигнув края Земли, они попадут в пасть кровожадным драконам... Конечно, глупо... - Я зря прочитал эту книжку, ты, похоже, не хочешь слушать меня, - в голосе звенит обида. Джаред спрыгивает с кровати, но брат успевает схватить его за руку. - Я слушаю внимательно! – запротестовал Шенн. Вдруг замечает капельки крови на покрасневшей коже. – Это ещё что? Он притягивает брата ближе, сосредоточенно рассматривая ссадину. - А есть он, этот край Земли? – неожиданно бормочет Джаред, словно уже и забыл, как только что отзывался о прочитанном. - Край? – задумчиво проговаривает Шенн, дотрагиваясь пальцем до коленки брата. Тот невольно дёргается, отпихивая руку брата. - Может быть, и есть, - заканчивает он свою мысль. - Но ведь Земля-то круглая! – протестующе выкрикивает Джаред. - Край... где-то есть Край, - почти про себя проговаривает Шеннон, встаёт, подходя к ящику стола. Там всегда лежал пакет с бинтами и йодом. - Иди сюда, - зовёт он брата, обмакивая вату в перекись водорода. *** Улыбка украшает любого, я уже давно пришёл к этому выводу. И я люблю, когда твоё сосредоточенное лицо озаряет её свет. Ты словно всем своим видом говоришь: не надо меня бояться, я такой же человек, как и вы, вы можете спросить меня о моей жизни, взять автограф, - и поклонники устремляются к тебе, улыбаясь в ответ. И я радуюсь, как ребёнок, когда твой сияющий взгляд на миг останавливается на мне, хотя и сомневаюсь, что ты видишь меня. Ты часто смотришь сквозь людей, словно их и нет вовсе, но я всё время убеждаю себя, что я для тебя не пустое место. Когда человек находится рядом с тобой долгое время, всю твою жизнь, ты привыкаешь к нему настолько, что перестаёшь осознавать реальную ценность ваших отношений. Ты ведь привык к моей нескончаемой заботе, Джаред? Ты оцениваешь всё, как само собой разумеющееся, не отдавая себе отчёта в том, что, возможно, в какой-то миг всё может закончиться. Когда-то давно, когда мы только – только начали строить планы по поводу нашей собственной группы, тогда я совершил странный поступок, над которым часто смеюсь теперь, вспоминая о своей глупости. Мы как раз познакомились с Мэттью Воктером, который впоследствии стал настоящим другом для нас. Вы были заняты новым проектом, а я чувствовал себя не у дел... Это было неприятно – осознавать, что я вдруг стал значить для тебя меньше, чем тот парень, с которым мы едва были знакомы. И в один прекрасный момент я просто взял и уехал к нашему старому знакомому в Сан-Франциско. Уехал, ничего толком не объяснив, бросив все свои дела. Я думал, ты будешь волноваться обо мне. Я просто хотел проверить, какова будет твоя реакция, позвонишь ли ты мне, чтобы спросить об истинных причинах моего отъезда. Ты не позвонил. Потом я много раз спрашивал себя: неужели, ты действительно поверил моей сказке о просьбе Марка, нашего друга, сделать серию фотографий города? Я просидел пару дней у телефона, ожидая твоего звонка, но всё было напрасно. Через неделю, правда, телефон ожил. Но это был не ты, а Мэтт, который беспокоился, не случилось ли со мной что-нибудь. Да, это был Мэтт, а совсем не ты, братишка. Я прибыл в Лос-Анджелес в тот же день, потому что дальше ждать твоего внимания было бы глупо. Мы сдружились с Мэттом, мне кажется, он догадывался о причинах моего неожиданного отъезда, потому что временами я ловил его понимающий взгляд. Я ещё тогда решил, что не прощу тебе той маленькой измены, Джей. Я не перестану любить тебя, заботиться о тебе, но всегда буду помнить о том событии.
- Я устал, - тянешь ты, когда мы возвращаемся в автобус. Ха, посмотрел бы я, как ты сказал бы такое там, где наши фанаты разносят ограждения. Думаю, они были бы весьма недовольны. Для них ты должен быть идеальным. Абсолютно. - Так устал, что хочется сдохнуть. Прямо сейчас, - твой взгляд лениво скользит по серой обивке дивана, которую уже давно пора бы поменять. - Что тебе мешает? – не отвлекаясь от стопки негативов передо мной, спрашиваю я. Я ощущаю, что ты улыбаешься. Опять. - Они, представь себе, - ты киваешь в сторону окна, за которым так и не стих шум толпы. Наши поклонники – даже они значат для тебя больше, чем я. Но я почти к этому привык. - Это ведь то, чего ты добивался? - Нет... не совсем, - твой ответ несколько смущает меня. Подумайте сами, человек много лет пытался вырваться из духоты мира, окружающего его, воспарить к своей мечте, и он смог сделать это. Но теперь он заявляет мне, что всё это – совсем не то, чего он хотел достичь. - Это как? – немного растерянно проговариваю я. - Я ведь не хотел чрезмерной славы. Чёрт, да если уж говорить честно – я не вообще её не хотел. Мне просто нужно, жизненно необходимо было заниматься музыкой и... - И ты надеялся, что это не вызовет отклик у людей вокруг нас? – я усмехнулся. Какой же наивный! – Тогда тебе следовало бы держать всё в большом секрете, Джей! Наверное, в моём голосе и взгляде была некая доля ехидства, потому что он с досадой поморщился и отвернулся от меня. У входа в автобус послышались голоса. - Мы вернулись, - торжественно провозгласил Мэтт, забираясь внутрь. Томо следовал за ним. Снимки вышли забавные: я фотографировал Джареда, когда он этого не замечал - под вспышки камер журналистов и фанатов он не обратил внимания на мои манипуляции с камерой, когда я ждал очередного незабываемого момента, чтобы запечатлеть его. Эту плёнку я закончил на прошлой неделе, даже выкроил пару часов, чтобы самостоятельно проявить её, когда мы остановились в маленьком отеле. Не думаю, что когда-нибудь покажу эти негативы брату. Я хочу, чтобы они остались моими навсегда, хотя бы эти кусочки тонкого пластика, если не сам Джаред. 2. - Джаред, ты зачем туда залез?! – бабушка встревожена не на шутку, когда её пятнадцатилетнему внуку вздумалось забраться на крышу её двухэтажного домика по неизвестным ей причинам. - Всё в порядке! – он движется быстро, но аккуратно, стараясь не скользить по черепице. - Что ты собрался делать там? - Не волнуйся, я скоро приду обедать! – в глазах Джареда загорается озорная искорка. – Так что можешь разогревать своё рагу! Он чуть ли не бежит по ровному участку, бабушка хватается за голову: - Шеннон, иди немедленно сюда! – что есть силы кричит она. Из-за дома, оттуда, где расположен небольшой сад, доносится приглушённый голос: - Что стряслось? - Иди и успокой своего брата! – женщина спешит к крыльцу. – Меня он совсем не слушается!! Шенн не спеша преодолевает путь от садовой калитки до забора перед домом. - Джей, ну и что ты там забыл? – яркое солнце мешает смотреть, так что Шеннон ставит ладонь «козырьком», ухмыляясь. - Лезь сюда, и сам всё узнаешь, - брат призывно машет рукой, одновременно чуть не соскальзывая по скату крыши. - Осторожно! – уже с тревогой говорит Шенн, направляясь к дому. На крыше ветрено. Тёплые воздушные потоки обнимают, словно невесомое покрывало. - Теперь-то ты чувствуешь? – Джаред вопросительно смотрит на брата. Шеннон молча кивает. Здесь, на крыше, у него возникает приятное ощущение покоя и некоторой оторванности от всего остального мира. - Правда, здорово? Там, внизу, такого никогда не испытаешь, - мечтательно проговаривает Джаред, прислоняясь к белёной трубе, всматриваясь вдаль. Шеннон осторожно приближается к краю. Здесь, наверху даже дышать легче, стены не давят, непреодолимое чувство свободы опьяняет, пробегает дрожью по коже. Внизу – чёрная плоть земли. Наверху – чистое голубое небо с редкими прослойками белых тонких облаков. - Джей, я мог бы прыгнуть вниз... – неожиданно хрипло произносит Шенн, глядя на птиц, резвящихся в вышине. – Ради самой иллюзии полёта и... ради тебя. Мог бы, Джа, правда! Брат смотрит на него странно, но без удивления или страха. Затем делает шаг, прислоняясь к спине старшего Лето, обнимая за плечи. - Я знаю, - едва слышно шепчет. – Но – не надо, хорошо? На губах Шенна – лёгкая улыбка, он слабо кивает, наслаждаясь неожиданным теплом. *** Я просыпаюсь не до конца, словно парю в чём-то светлом, радужном... Замечательный сон мне приснился. Правда, так было, давно, лет двадцать назад, когда не было ещё никаких «30 seconds to Mars», да, что уж говорить – не было даже планов по этому поводу! Теперь мне кажется, что тогда было лучше, чем сейчас. Странно, но за окном ещё довольно - таки темно. Слишком рано, чтобы прямо сейчас вскакивать с постели, но мне хочется выпить немного крепкого кофе, чтобы прогнать остатки сна. Он – этот сон – напомнил мне, что мне никогда не вернуться в то прошлое, воспоминания о котором я так бережно храню внутри. Это причиняло боль. Поэтому я резко поднялся, даже голова немного закружилась, и тихо, чтобы никого не разбудить, прокрался на кухню. К счастью, вода в чайнике ещё осталась, поэтому я решил сварить себе кофе на огне, настоящий кофе, со взбитыми сливками, баллон которых я обнаружил в холодильнике. Я окончательно проснулся от одного запаха бодрящего напитка, в который я, к тому же, добавил полплитки горького шоколада и ложку коньяка. На часах было пять тридцать, когда я наполнил кружку густой коричневой жидкостью с белой шапкой. - Ты чего, Шенн, с ума сошёл? – я вздрогнул, поперхнувшись кофе, и оглянулся. - Джей! - Ты на часы смотрел? – он сонно моргает, всматриваясь в моё лицо. - А ты? Почему ты – то не спишь? - Ты думаешь, это легко, да? Когда такой чудесный запах витает в воздухе, - шепчет он, бросая взгляд на мою кружку. Затем неожиданно наклоняется и отхлёбывает обжигающий напиток, даже не поморщившись. - Не знал, – он вытирает губы тыльной стороной ладони, - что ты умеешь такое готовить. «Ты вообще мало обо мне знаешь» - хочется сказать мне, но вместо этого я тянусь к твоим губам, на которых ещё остались шоколадные разводы. И ведь я точно уверен, что ты осознаёшь этот мой неожиданный манёвр, со всей ясностью воспринимая реальность и происходящее, и... ничего не пытаешься сделать. «Господи, пусть он ударит меня, хотя бы даст пощёчину, пусть сделает хоть что-нибудь, лишь бы остановить меня!!!!» - кричит всё внутри меня, но ты и не думаешь ничего делать. В твоих голубых глазах неприятная искра издёвки, я вижу, как она вспыхивает ярко весь тот бесконечный промежуток времени, в конце которого я ощущаю знакомый мне вкус кофе с алкогольным оттенком, только в совершенно другой интерпретации. -Шенн? – Джаред растерянно хмурится, теребя меня за плечо.- Ты заснул? Говорю же тебе, незачем вставать так рано, ведь ты совершенно не выспался... Я, наверное, выгляжу немного дико, когда впиваюсь в него взглядом. Он непонимающе смотрит на меня, чуть ли не рукой машет перед лицом, чтобы я пришёл в себя. Да уж, весьма странные фантазии посещают меня сегодня... Или это всё из-за сна? 3. - Я приглашён на роль! – Джаред врывается в фотолабораторию, пинком распахнув дверь. Шеннон неторопливо поднимает на него глаза, в которых уже виден смутный интерес. В руках брата толстая чёрная папка со сценарием. - Мне надо это прочитать к завтрашнему дню, - поясняет Джаред, перехватив взгляд Шенна. Тот кивает, но молчит, внезапно возвращаясь к просмотру фотографий с последней фотосессии группы. Джаред не выносит, когда его игнорируют. Он подкрадывается к брату, и громко произносит прямо над его ухом, так, что Шенн невольно вздрагивает: - Не хочешь узнать подробности? - Подробности? – через мгновение переспрашивает тот. – Да, конечно. - Это история про наркомана. Двух наркоманов. Нет, трёх, - смешно хмурится Джаред, картинно загибая пальцы. – Всё это достаточно печально, и, мне кажется, там есть, где развернуться... Шенн задумчиво смотрит в одну точку, стараясь сосредоточиться. Слова брата о фильме совершенно не воспринимаются, в голове неожиданно возникают совершенно посторонние мысли, не имеющие отношения ни к новой роли Джареда, ни к кино вообще. - ...я буду играть парня по имени Гарри, который... - Джей, - перебивает его Шенн, кожей чувствуя недоумённый взгляд брата. - Да? – осторожно отзывается Джаред. - Я хотел... хотел спросить. - Про роль?.. Шеннон мотнул головой, вызывая ещё большее удивление Джареда. - Так о чём же? - Послушай, Джар. Наша группа, ей ведь скоро исполниться два года, а мы, похоже, так и не добились почти ничего за это время. Джаред в растерянности. - Я не говорю, что наша музыка плохая или тексты неподходящие. Нет! И я повторю ещё раз – я верю, ты гениален, ты несёшь что-то важное в этот мир. Но скажи мне, Джей, что для тебя всё-таки важнее: кино или наш собственный Марс? Джаред молчал, ожидая продолжения. - Я просто хотел спросить, смогу ли я уйти из группы, если вдруг, в один ужасный момент почувствую, что не получаю никакого удовольствия от того, что мы делаем. Что нет эмоциональной отдачи, что всё напрасно. Ты ведь сможешь отпустить меня? Шеннон, наконец, поднял глаза на брата. Тот стоял, опустив голову. - Джаред? - Ты этого хочешь? – едва слышно прошептал младший Лето, так, что Шенн почти не расслышал его слов, но в следующий же миг он стремительно приблизился к брату, в его голубых глазах горел огонь азарта. - Мы станем первыми, поверь мне, Шенн! О нас заговорят! – в его голосе был невероятный энтузиазм. – Два года – это ведь не срок! Мы так мало сделали за это время, а впереди у нас вечность, у нас всё получится, ты должен доверять мне! Мы выпустим альбом через полгода, и он взорвёт планету, правда, Шенн... *** Он ещё много тогда говорил. А я почти не слушал, просто наслаждался его вниманием, звуками его голоса, его присутствием. Господи, да этот вопрос мог бы быть банальным блефом, но мне нравилось то, что Джаред поверил в такую возможность, что я смог заставить его волноваться, лишь озвучив одну из своих мыслей. Через полмесяца брат уехал на съёмки, но я знал, что он вернётся как можно скорее.
Я всё-таки проспал ещё пару-тройку часов после выпитого мной кофе. Странно, но напиток, который призван пробуждать в человеке бодрость, на меня оказал абсолютно противоположное действие. Ещё одно воспоминание, которое составляет мою личную коллекцию. Тогда я волновался за группу, а теперь понимаю, что ничто не вечно в этом мире. А ещё я ясно осознаю, что даже если придёт такой период для нашей группы, когда мы решим, что расставание – это лучшее решение, которое даст нам возможность остаться друзьями, то я сделаю этот шаг без сожаления, ведь это я всё равно останусь твоим братом, Джей, что бы ни случилось. Иногда я ловлю себя на мысли, что я хотел бы такого исхода... Почему-то сейчас мне кажется, что прошлая моя жизнь была намного легче, чем нынешняя. Неужели группа стала причиной нашего отчуждения, или же мы просто выбрали для себя разные дороги? Я не могу ответить на этот вопрос, по крайней мере, сейчас. И не могу понять, почему же я чувствую себя так, словно прощаюсь с тобой... - Шенн, ты собираешься вставать? Ну, вот, то вскакиваешь ни свет, ни заря, то тебя не добудиться... – с каких это пор ты стал таким ворчливым, бро? Через мгновение Джаред оказывается около моей полки, гордо именуемой «кровать», и присаживаешься на край. Я погорячился, причислив его к ворчунам! Сегодня брат, похоже, в хорошем расположении духа. - А что, Мэтт и Томо уже рвутся в бой? – усмехнувшись, спросил я. Он засмеялся и отрицательно качнул головой. - Тогда какого чёрта ты привязался ко мне?! Я успел уловить в его взгляде отблеск смущения, когда он одним движением откинул покрывало с кровати и прилёг рядом, вынужденный прижаться к моему боку из-за малой ширины полки. - Эй, Джей, ты что творишь! – с притворным возмущением крикнул я, рискуя разбудить ребят, которые, если верить Джареду, ещё вкушали утренний сон. Во взгляде, обращённом ко мне, мелькнули озорные искорки. Сначала я всерьёз думал, что у меня очередная (вторая за день!) галлюцинация, но приятное ощущение тепла не исчезало, поэтому мои размышления плавно перетекли в новое русло... *** За окном выл сильнейший ветер, его яростные порывы рвали пожелтевшую листву с ближайших деревьев и целыми охапками кидали её в окна, заставляя стёкла жалобно позвякивать. Шеннон бросил короткий взгляд на циферблат настольных часов, стрелки которых упрямо упирались в цифру двенадцать. Лампа, стоявшая на прикроватной тумбочке, горела достаточно ярко, чтобы можно было различить ровные строки на странице книги. Рассеянно прислушиваясь к стуку садовой калитки и шороху в гостиной, где бабушка штопала одну из своих многочисленных шерстяных юбок, Шенн перевернул страницу. В этот миг особенно неистовый порыв ветра взвизгнул отчаянно, за окном раздался треск и скрежет, а через секунду свет во всём доме погас. Нашарив в кромешной тьме стол, Шенн осторожно положил книгу и сел на кровать. За окном было так же темно, как и в доме, поэтому было трудно определить границу между помещением и внешним миром: казалось, что ты висишь в чётной пустоте, где нет ни верха, ни низа. Дверь скрипнула неожиданно, когда Шеннон уже начал привыкать к молчаливой тьме. - Шенн, - в голосе отчётливо проступали панические нотки. - Джей? Ты почему до сих пор не спишь? Глаза, уже достаточно привыкшие к темноте, могли разглядеть неясный силуэт около белой стене, которая даже в такой темноте невольно выделялась в окружавшем их мраке. - Шенн, что произошло? – брат неуверенно движется по направлению к кровати. - Думаю, что провода оборвались, те, что на улице, - махнул тот в сторону чёрного провала окна. – Или же что-то на станции, ведь на улице настоящая буря... Он неожиданно замолчал, когда Джаред быстро, словно змея, проскользнул под одеяло, прижимаясь к плечу Шеннона. - Джей... – немного растерянно. - Я боюсь, - прошептал Джаред, цепляясь за запястье брата. – Я боюсь темноты. Шенн, пожалуйста, можно я останусь здесь? У меня просто ноги подкашиваются, когда я думаю о том, что мне придётся возвращаться в свою комнату. Шеннон едва слышно вздохнул и помолчал пару секунд. Но затем, потрепав младшего брата по волосам, тихо проговорил: - Конечно, никаких проблем, - осторожно прикасаясь к плечу Джареда рукой. *** Прошлое прочно затянуло меня в свой водоворот, я чувствовал такую теплоту внутри, что не сразу вспомнил, что брат в этот момент точно так же доверчиво прижимался ко мне, правда, причины этой неожиданной нежности с его стороны для меня были не вполне ясны. Ведь тогда он сделал это просто потому, что испугался темноты... или не только поэтому? Я никогда этого не узнаю, наверное, ведь с того вечера прошло лет двадцать. Мне вдруг стало не по себе от этой цифры. Двадцать лет, и с тех пор ты в первый раз повторил свой странный поступок. Что толкнуло тебя на это, Джаред? Неужели, ты вдруг научился читать мысли окружающих тебя людей... Эти двадцать лет пролетели так быстро, что я до сих пор помню то ощущение твоего тела рядом с моим, о котором ты вновь напомнил мне сегодня. - Хэй, есть кто живой? – сонный голос Мэтта напомнил мне, что мы не одни в этом автобусе. Через мгновение и его обладатель показался из-за занавески, широко зевая и пытаясь выпрямить затёкшие ноги. Джаред мгновенно откинул одеяло и привстал, потянув гитариста за руку. Этим манёвром он чуть не сдёрнул Воктера с его полки, чем вызвал его недовольный возглас. - Хватит спать, - притворно - недовольно протянул брат, ущипнув Мэтта за щёку. – Всё, ребята, перестаньте валять дурака, у нас ведь сегодня последний концерт тура! С этими словами он вскочил и направился в кухню. Да, сегодня последний день. Я, пожалуй, рад этому, ведь совсем скоро многие смогут увидеть наш автобус на дороге, ведущей к дому. Я могу сказать, что немного устал что есть силы бить по несчастным барабанам, которые безропотно выносят любые мои удары, и я с удовольствием поспал бы в нормальной кровати, посидел бы у камина, не чувствуя по ногами дрожащего днища автобуса. Наверняка, сегодня Томо и Мэтт напьются до невозможности, так, что Джею и мне придётся тащить их на своём горбу. В самом деле, не бросать же их на произвол судьбы, а то группа в миг останется без гитариста и басиста. Странно, но, сколько бы концертов я не отыграл, всё равно с самого утра у меня словно бабочки в животе, нервы, похоже, стали совсем никудышные, если у меня возникает неприятные ощущения часов за семь – восемь до концерта. И я невольно начинаю выстукивать пальцами свою партию из какой-либо нашей песни. Кажется, это называется «болезнь барабанщика»... 4. Я всегда полагал, что если бы Джареду вздумалось организовать секту или что-то подобное, то люди – наши поклонники – не задумываясь пошли бы за ним куда глаза глядят, загипнотизированные силой его обаяния. Думаю, они бы поступили так даже против его воли, ведь он не виноват в том, что обладает такой странной способностью притягивать окружающих к себе словно магнит. Он может стоять и молчать, он может дремать... Он может всем своим видом выражать полную апатию, но ведь это никого не волнует! Вокруг него неизменно находится толпа людей на любой вечеринке, где бы мы не появились. Многие оглядываются на него, когда мы просто идём по улицам Лос-Анджелеса, где, как мне казалось, уже никого и ничем не удивить. Когда мы ещё были подростками, он, кажется, этого и не осознавал даже, оставаясь одним из самых неприметных учеников школы, но позже он понял это, помнится, после того, как мать случайно сказала, что все её подружки, нередко посещавшие наш дом, просто без ума от моего брата. На нашем последнем шоу я просто ещё раз убедился в своей правоте. Толпа пребывала в трансе, да и Джей вёл себя не лучше. Как он только не изворачивался, чтобы получить её очередной восторженный стон. На миг мне показалось, что люди видят в нём Бога... Мне стало не по себе от этого ощущения, потому что его бешеная энергия становилась губительной в больших дозах, словно наркота. Когда мы уходили со сцены, все эти люди, там, внизу, пожирали нас взглядами, словно голодные волчата в клетке зоопарка. Тогда мне стало действительно страшно. Неужели мы несём в этот мир что-то не совсем хорошее? Я, как мог, пытался отгонять от себя эти неправильные, на мой взгляд, мысли, когда мы, потные и уставшие, ввалились в гримёрку. К счастью, там был душ. *** Томо и Мэтт первые влетели в фойе клуба, куда мы направились, лишь только покончили с водными процедурами. - Им надо отдохнуть, - чуть виновато поглядел на меня Джаред. Я улыбнулся, ведь у меня не было повода для беспокойства. Наш последний концерт отыгран, сейчас можно позволить себе расслабиться. Когда мы с братом пробрались к столу, там уже выстроилась внушительная колонна из пузатых бутылок с выпивкой. - Это что ещё? – проговорил Джаред, вертя в руках одну из них. - Сегодня мы пьём всё изысканное, - заявил Мэтт, наливая всем мартини. Я вообще-то люблю этот мармеладно – зелёный напиток, но он никогда не приносит для меня полной отключки, просто приводит тело в некое «кашеобразное» состояние, когда, вроде бы, находишься в здравом уме, а вот ноги ватные. Обычно после мартини я начинаю ржать, как сумасшедший. - Я буду пить только это, - указав на зелёную бутылку, сказал брат. – Не хочу головную боль завтра утром. - Слабак ты, Джа, - дружески хлопнул его по спине Мэтт. – А вот я намерен напиться до беспамятства. - Ха-ха, чтобы мы потом тебя тащили на себе, - усмехнулся я. Но, как я уже сказал, сегодня – я не против. Парни совсем расшумелись, сначала были анекдоты, затем в ход пошло что-то вроде песен, которые они пытали петь заплетающимися языками. Томо, похоже, напился больше всех. Джаред же ещё мог что-то соображать. Я пил стакан за стаканом, но мне почему-то становилось всё грустнее и грустнее. Я неожиданно вспомнил, что дома, в Лос-Анджелесе, брат купил себе отдельный дом, когда мы подписали крупный контракт на альбом, который мы и продвигали посредством этого нашего тура. Сначала мне было всё равно, я думал: «Да, Джей уже взрослый, почему бы ему не обзавестись собственным жильём, где никто ему не будет мешать, где он всегда сможет отдохнуть» Но затем, в тот день, когда он собрал вещи и уехал от меня, мне стало так одиноко, что я готов был волком завыть. Тогда я вдруг ясно осознал, что это та грань, за которой обрывается наша вечная, казалась бы, связь, которая соединяла нас с самого детства. Я понял, что перестал быть нужен ему настолько, насколько сам нуждался в нём. Конечно, он часто приезжал ко мне, просто так, без всяких предупреждений, но со временем такие визиты становились всё реже. Я был чертовски рад туру, надеясь, что мы вновь будем с ним единым целым. Но – нет. Он уходил с Мэттом мотаться по городкам, в которых мы останавливались на ночь, он спорил с Томо о звучании, но мне он редко уделял больше пяти минут, поэтому все мои надежды были напрасны. Теперь наш тур окончен, и я снова вернусь в своё одиночество. - Шенн,- взгляд у брата был не то чтобы совершенно трезвым, но он, по крайней мере, мог самостоятельно передвигаться да и говорить связными предложениями, чего нельзя было сказать о Томо и Мэтте, которые уже чуть ли не храпели, привалившись к столу. - Похоже, нам, как всегда... – он указал на ребят. Я кивнул. Так, как и всегда. Я немного запыхался, когда мы дотащили Мэтта и Томо до автобуса. Всё-таки они – взрослые мужики, в каждом из которых не меньше восьмидесяти килограмм веса, к тому же они выше нас. Кое-как протащив их по ступеням в тёмный проём, мы с Джаредом взвалили их на полки, и устало присели на мою кровать, пытаясь отдышаться. Ведь всё-таки мы тоже пили в клубе. Джаред приобнял меня за плечи, опустив голову. Я вздохнул. Завтра нас уже будет разделять пара районов города, и нельзя будет так просто увидеться. Я вдруг вздрогнул, почувствовав дыхание Джареда на своей небритой щеке. - Джей? – прошептал я, не смея шевельнуться. Он молчал. Затем его губы прикоснулись к коже где-то в районе шеи. Проведя языком влажную дорожку до уха, он осторожно прикусил мочку, затем отпустил, продолжая свой путь к моим губам, накрывая их поцелуем. Я не мог ответить, я просто не мог пошевелиться, пытаясь избавиться от непрерывного потока мыслей, который бешено мчался в моей голове. Язык Джареда без всякого разрешения проник в мой приоткрытый рот, когда я протестующе упёрся руками в его грудь. - Джей, не надо... – он отпрянул от меня, сразу же оказавшись на другом конце полки. Я тут же пожалел о своих словах, чувствуя, как он сверлит меня взглядом. Просто... это было так неожиданно. Чёрт, Джаред, ты сейчас не то думаешь! - Прости, - говорит он, и голос его полон отстранённого безразличия. Я, идиот, всё испортил... - Джей... – я пытаюсь остановить его, но он стремительно проскальзывает к выходу из автобуса и растворяется в ночной тьме. Я следую за ним, опаздывая лишь на пару мгновений. Но его и след простыл. - Джаред! – выкрикиваю я в молчаливую пустоту. Конечно же, ответа не последовало. 5. Я всегда отдавал себе отчёт в том, что люблю своего брата. Люблю его странной и, наверное, неправильной любовью. Люблю его тело и душу, люблю смотреть на него, прикасаться к нему, люблю его тепло, когда он рядом, люблю смотреть на него, когда он спит, люблю любить его. Это грех, но меня никогда это особо не волновало, ведь я смог всю свою жизнь контролировать себя, почему же не смогу и дальше? Теперь мои убеждения несколько пошатнулись, после этого поцелуя. Мне ни в коем случае нельзя переступать черту, иначе может случиться непоправимое. Джей, пожалуйста, не толкай меня на то, в чём мы потом оба будем раскаиваться... *** Утро было хмурым. Томо и Мэтт без сил лежали на кроватях, уставившись в потолок взглядом, полным апатичной безысходности. Мне бы их заботы... - Чёёёрт... Зачем было так нажираться? – вопрос был явно риторическим. Томо с явным усилием оторвался от созерцания потолка и посмотрел на Мэтта. - Одно утешение, - пробормотал он. – Не одному мне так хреново. Мы ехали домой. Не смотря ни на что, это было приятно. Вчера вечером я слышал, как Джаред вернулся в автобус, примерно через час после того неловкого эпизода. С утра он так и не сказал мне ни слова, хотя мы и встали почти одновременно и даже вместе чистили зубы в тесном закутке у входа в кухню. Я понимал причину его отчуждённости, но всё-таки, разве это честно: он почти игнорировал меня в течение последнего года, а теперь вдруг полез целоваться. Он что, думал, что я кинусь ему на шею, стоит ему лишь бросить взгляд в мою сторону? Я не такая тряпка, бро. За окном проносились холмы, фермерские поля и дома, кустарники... Скоро, совсем скоро эта картина сменится другой: дороги большого города, его непрерывно текущая деловая жизнь. Шум шоссе за окном, запах бензина и резины покрышек, редкие островки зелени в царстве раскалённого асфальта и железа. Словом, Лос-Анджелес собственной персоной. Людный и тесный город, который я по-настоящему люблю. Чуть хмурясь, я всматриваюсь в даль, на застывшие в синеве неба белоснежные клубы облаков, которые лениво тянуться вслед за нами. За спиной – голоса. Похоже. Томо и Мэтт смогли - таки встать, чтобы добраться до бутылок минералки и аспирина. - Хэй, Шенн, - Мэтт незаметно подходит, дотрагиваясь до моего плеча. Я оборачиваюсь, вопросительно глядя на него. - Ты что такой тихий? Случилось что? Стискивая на мгновение зубы, я с улыбкой говорю: - Соскучился по дому, - самая ложная ложь. Он понимающе кивает, хотя, может быть, и не верит моим словам до конца. - Подумываю, может куда податься, отдохнуть, - неожиданно выдаю я, краем глаза заметив Джареда, который копался в своей сумке. - Да? – Мэтт, кажется, слегка обескуражен моим неожиданным признанием. – Что ж, хорошая идея... В его голосе растерянность. Я не обращаю на это внимания, я слежу за братом. Тот замирает на миг, но затем продолжает искать что-то в сумке, как ни в чём не бывало. - Ага. Хочу съездить на восточное побережье, к атлантическому океану. Куда-нибудь в тихое местечко, но не слишком далеко от большого города. Около Нью-Йорка. Или Вашингтона. Я ещё не решил. Кажется, Мэтт с его чёртовой проницательностью начинает догадываться, что я пытаюсь играть на публику в лице Джареда, но я уже вхожу в раж, даже не делая попыток остановиться. - Так если скучаешь по Лос-Анджелесу, почему хочешь уехать? – неожиданно подлавливает меня Мэтт. Чёрт, Мэтт!! Ну, какого... Сам виноват, вообще-то. Заварил кашу... - Да, ладно тебе, не привязывайся ты! – я улыбаюсь и несильно толкаю его. – Это ведь пока только в планах. - Хм... – подозрительно смотрит он на меня, но отходит в сторону, не говоря больше не слова. Что-то я перегнул палку. Зачем было так увлекаться? *** Осторожно сжимая в кармане гладкий металлический ключ, который напоминает о старинных замках с тяжёлыми висячими замками, я шёл по тёмным улицам с редкими светлыми пятнами фонарей. Один. Автобус был загнан в гараж при студии звукозаписи, где наш альбом увидел свет. И мы, словно чужие, тихо разошлись. Каждый – своей дорогой. Моя грусть куда-то улетучилась, а на её место пришло большое и размытое Ничто. Металл приятно холодил ладонь, словно напоминая, что я скоро буду сидеть на удобном широком диване, глотая горячий ароматный чай, и смотреть какой-нибудь сериал для полуночников. Моросил мелкий дождик, который навевал мысли о тумане. Он приятно овевал разгорячённое лицо, оседал на волосах и ресницах. Наверное, я выглядел забавно. Подойдя к каменному крыльцу, я провёл рукой по деревянным перилам и бросил взгляд на молчаливый фонарь у входа. Я его зажигал по вечерам, когда Джаред переехал. Сбросив с плеча надоевшую сумку, я присел и, нашарив в кармане куртки пачку сигарет и зажигалку, неторопливо закурил. Вот я и дома.
...из всего вышесказанного следует, что во всём виноваты гомофобы, эмохейтеры и антислэшеры!
Когда-нибудь напишу целый слеш-роман...Но я уже в пижаме...
6. Спать совершенно не хотелось, не смотря на то, что ночь уже перевалила за половину. Я включил только настольную лампу, и теперь купался в её мягком неярком свете. Я-то, в отличие от Джареда, никогда не боялся темноты. Пристроив на полу поднос с бутербродами и купленной по пути банкой кока-колы, я включил телевизор в надежде найти что – нибудь интересное и лёгкое. На глаза попалась какая - то поистине детская порнушка, неимоверно рассмешившая меня, так, что я чуть не подавился колой. Вытянув ноги, я наслаждался спокойствием и, как ни странно, одиночеством, которое внезапно стало для меня таким привычным, что я перестал обращать на него хоть какое – то внимание. Огромные окна сильно запотели, так что я не мог ничего разглядеть. Лишь тусклый свет фонарей пробивался сквозь льняные занавески. Мне нравилось то состояние невесомости и вакуума, в котором я находился. Словно в своём собственном мирке, огороженном картонными стенами и мутными стёклами. Я не мог ничего видеть, слышал лишь, как дождь, который стал намного сильнее, шуршит по мокрому асфальту. Телевизор бормотал успокаивающе. Я даже не сразу расслышал за шумом дождя чьи-то неуверенные шаги. Сначала думал, что мне показалось. И правда, кого может занести в промозглую сырую ночь достаточно далеко от центра города? Я чуть не рассмеялся, представив неудачливого грабителя, явившегося чистить мой дом в день моего же приезда. Когда у двери вновь послышался неясный шорох, я всё-таки решил проверить, что там творится на крыльце. Даже не подумав о том, чтобы захватить что-нибудь тяжёлое для возможной обороны, я тихо повернул дверную ручку. Через мгновение внутренняя дверь была открыта. Я сделал осторожный шаг, дотрагиваясь до прохладного матового стекла. Я пытался разглядеть, кто там, на улице, но почти ничего не было видно. Ведь я так и не включил фонарь. Резко толкнув дверь, я уставился на пустые ступени. Похоже, у меня галлюцинации от недосыпа. Здесь никого и не было. Я неосторожно сделал шаг навстречу прохладному воздуху и чуть не задохнулся, когда увидел неподвижную фигуру в куртке с капюшоном, надвинутым на лицо, сидевшую, прислонившись к стене. Я в немом ступоре наблюдал за человеком. Тот внезапно откинул капюшон и бледными от холода губами прошептал: - Шенн, прости меня... Господи, Это был Джей! Я пытался восстановить дыхание, чтобы не показать брату, как я был испуган. Он сделал шаг мне навстречу. Я видел застывшие на его ресницах дождевые капельки. - Шенн, это случайно вышло, я, правда, правда, не хотел... Я не дал ему договорить, стискивая его в объятиях, прижимая к себе, мягко целуя его в холодные губы. Почти навесу протащил его сквозь дверной проём в тепло дома, ногой захлопывая дверь. Сначала он, похоже, онемел от удивления, но затем дал волю своим инстинктам, переплетая свой язык с моим чуть ли не до судорог, прикусывая нижнюю губу до крови. Я в мгновение ока содрал с него узкую кожаную куртку, пугающе быстро переступив через все свои принципы, думая лишь о том моменте, когда его тело будет всецело принадлежать мне. Чёрная майка полетела вслед на пол вслед за курткой. Джаред гладил мою спину под футболкой. Я поднял руки, чтобы ему было проще снять её, на миг оторвавшись от его сладких губ. Наши лица были так близко, что я не мог сфокусировать взгляд на его глазах. Просто чувствовал горячее дыхание на своих губах. Прижавшись к обжигающе горячей коже, зарывшись носом в волосы, я глубоко вдыхал мягкий запах, не сравнимый ни с какими духами на свете. Такой щемящей нежности я ещё никогда не испытывал. Прижимая к себе всё сильнее, я осыпал его лицо мягкими поцелуями, осторожно прикасаясь губами к подрагивающим прикрытым ресницам, одновременно подталкивая к широкому дивану. Он дышал неровно от возбуждения, плавясь в моих заботливых руках. Когда я стащил с него остатки одежды и расстегнул собственные джинсы, он открыл глаза, глядя на меня так странно, что моё сердце пропустило удар. Я внезапно испугался того, что собирался сделать. Видимо, на моём лице отразилась некая потерянность, потому что Джаред протянул руку к моему лицу, успокаивающе поглаживая по щеке. - Ты ведь никогда не сделаешь мне больно? – с улыбкой прошептал он. - Никогда, - словно эхом отозвался я, заворожено глядя в голубую глубину его глаз. - Тогда иди ко мне... Я словно этого и ждал. Окончательно скинув брюки, я нагнулся к нему, ловя губами короткий поцелуй, затем двинулся вниз, изучая губами его хрупкое худое тело. Он невольно выгибался, подчиняясь движением моих рук, скользящих по его разгорячённой коже, шепча какие-то милые глупости, когда я вновь и вновь возвращался к его губам, лаская... Я прекрасно осознавал, что долго так не выдержу, что мне требуется нечто большее, чем его губы, отвечающие на мои поцелуи. Поэтому, в очередной раз почти утонув в глубоком поцелуе, я осторожно закинул его ногу на плечо, одновременно проводя рукой по животу Джея, сверху вниз, вызывая его слабый стон. - Джей, ты ведь не против? – прошептал я, вводя старательно облизанный палец в его задний проход. Он дёрнулся, но через мгновение расслабился, кивнув. Я проталкивал палец медленно, расширяя, подготавливая. Джаред застонал уже всерьёз, когда я, добавив ещё один палец, нечаянно задел небольшой бугорок внутри него. - Хватит... уже... нежностей... – сбивчиво прохрипел он, а я, улыбнувшись, наклонился к его уху и прошептал: - Я мог бы ласкать тебя вечно, - проводя кончиком мокрого тёплого языка по нежной коже за ухом. - Я бы умер тогда, - притянул он меня ближе, пристально гладя мне в глаза, вздрогнув, когда я вытащил пальцы. Я чуть отстранился от него и осторожно начал входить в его послушное тело. Джаред вцепился пальцами в мои плечи, впиваясь ногтями в плоть, чуть ли не до крови царапая кожу. Он испуганно дёрнулся, но я был вынужден сжать его, чтобы он не помешал моему вторжению. Я знал, что если сейчас остановлюсь, то ему станет только хуже, поэтому я продолжал двигаться, чувствуя напряжённое кольцо мышц вокруг члена. На последнем выдохе я вошел до конца, на миг замирая, чтобы Джей смог отдышаться. Во истину, это было волшебно – ощущение горячего шёлка там, внутри. После короткой передышки, когда член увеличился, наверное, раза в два от нестерпимого желания, я двинулся назад, бесполезно пытаясь сдерживаться. Ничего не вышло, я сходу взял такой темп, что Джаред почти кричал. - Мне... прекратить? – задыхаясь, спросил я, прекрасно осознавая глупость своего вопроса: при всей своей выдержке я никогда не смог бы отказаться от этого горячего ощущения узости, давления, обволакивающего мою плоть, словно поток воды, непрерывно движущийся, заставляющий терять голову, память, все чувства, кроме одного, сосредоточенного там, внизу... - Нет... неет – он выгибался подо мной, с мольбой «ещё» на припухших от моих поцелуев губах, когда я сильно сжал его член, проводя пальцами по всей его длине. Не знаю, какие ощущения доставляли ему больше удовольствия – мои движения внутри него или движения моей руки. Меня затрясло в сладком предвкушении близкого взрыва, как, в прочем, и Джея, который диким взглядом потемневших глаз обводил каждую чёрточку моего лица, так, что мне даже становилось порой страшно... У меня потемнело в глазах, а тело тряхнуло, как будто я по неосторожности схватился за оголённый кусок провода. Невероятное напряжение внизу живота получило, наконец, разрядку. Рука наполнилась белесой влагой. Я глубоко вздохнул, стараясь восстановить дыхание, и выскользнул из тела Джареда. Почему–то у меня возникла бредовая идея, что он меня ударит. Не знаю, почему, ведь я теперь даже его лица не мог видеть, потому что прилёг на бок на тёплую кожу дивана и мог видеть брата только в профиль. Но он и не собирался меня бить. Он лежал на спине, изучая взглядом потолок. Я несмело дотронулся до кончика его носа, проведя пальцем по переносице. Он чуть вздрогнул, но потом притянул за руку к себе, перевернувшись на бок, прижался, запустив пальцы в мои волосы, ласково гладя макушку. «Господи, ну скажи же что-нибудь», - мысленно просил я, но он молчал. Просто улыбался, дотрагиваясь кончиками пальцев до моего лица, а потом стал целовать, короткими, лёгкими поцелуями касаясь шеи, ямки между ключицами, выступающих косточек... Я был где-то не здесь, я парил в вышине, достигая небес, звёзд. Это было так чудесно, засыпать в его объятиях, обнимать его самому, словно небо услышало мои мольбы... 7. Рассвет встречал меня, когда я шёл по пыльной дороге с твёрдым намерением пересечь всю страну и оказаться на другом краю Земли, лишь бы забыться ненадолго. Мимо проезжали автомобили, поднимая ещё большую пыль, шурша рельефом покрышек по серому гравию, глинистой почве. Я чувствовал, как пыль оседает в моих лёгких и скрипит на зубах. И в глазах был песок, не смотря на то, что я был в солнцезащитных очках. Было рано и свежо, часов пять, наверное. Я случайно оставил дома часы. Ничего страшного, куплю новые. Старые были подарены Джаредом, поэтому я даже порадовался тому факту, что не захватил их с собой. Я просто хочу вырезать из памяти те минуты, когда мне было так хорошо рядом с ним, просто чтобы изжить эту губительную привязанность, которая не отпускает меня всю жизнь. Год назад брат намеренно свернул на перекрёстке, чтобы отделиться от меня, теперь я вновь оборву ту нить, которая могла связать нас после этой ночи. Я лучше пойду своей дорогой, Джей. *** Я резко втянул воздух, просыпаясь. На часах горели зеленоватые цифры: 3.14. Я чувствовал, как глаза закрываются сами собой, а тело приятно тонет в тёплом кольце рук Джареда. Но я усилием воли приказал себе не спать. Как бы хорошо мне не было, всё это было неправильным, как бы я не любил Джареда, как брата или по-другому, я знал, что эта ночь не решит мои проблемы. Это был минутный порыв, после которого наша отчуждённость только усилится, становясь более глубокой. Словно пропасть, которую будет слишком сложно перепрыгнуть. Что будет завтра, я не знаю, но мне становится не по себе лишь от мысли, что он пожалеет о содеянном, тихо скажет, что всё это было ошибкой и уйдёт, оставив меня в полном одиночестве. Зато я буду полностью уверен, что это окончательный конец. Джей ведь не любит неопределённости. Поэтому он решит всё быстро, как и всегда. Больно бросать его здесь, разочаровывать. Ещё больнее будет видеть, как он расставляет все точки над «i», жёстко проводя границы. Осторожно, чтобы не разбудить его, соскальзываю с дивана. Затем поднимаюсь наверх, в комнату, чтобы порыться в шкафу в поисках пледа и одежды. Спустившись вниз, одеваюсь, урываю брата одеялом. Он коротко вздыхает, и я на миг замираю, зажмурившись, и представляю, как он пожирает меня глазами. Нет, спит... Слава Богу. Всё, что мне нужно – это небольшая сумка через плечо, где собрано всё необходимое – кредитки и наличные, документы и ещё какая - то дребедень, которая валяется на дне с незапамятных времён. Ключ я положил на середину стола, чтобы он сразу его нашёл, если решит уйти из дома, где мы жили вместе с восемнадцати лет. Вчера я вернулся сюда в поисках гармонии, сегодня начинаю новый путь... Я пойду, Джей? Я не буду оставлять записку, надеюсь, ты обо всём сам догадаешься. *** - Хэй, парень, тебя подвезти? – весёлый тучный дядька прижался к обочине на своём чёрном Хаммере, неестественно чистым для этой дороги. - Смотря, сколько возьмёшь, - глядя в даль, ответил я. - Если что споёшь или расскажешь, то даром, - щурясь в ярких лучах нежаркого утреннего солнца, заявил он. - Только если постучать... – ухмыльнулся я. Через пару минут я уже мчался на восток в удобном тёмной кожи салоне, выстукивая незамысловатую мелодию на паре пустых бутылок от пива и жестянке от гусиного паштета. По достижении Сан-Диего я намеревался купить там билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Побережье Атлантики ждёт меня.
Когда я летаю на самолётах, у меня нередко закладывает уши, а в животе появляется неприятное ощущение, словно я на детских аттракционах, на горках, к примеру. Стюардессы мило улыбаются, хотя я и знаю, что это всего лишь их работа, поэтому фальшиво улыбаюсь в ответ. Что мне больше всего нравится в самолётах, так это сахар в маленьких аккуратных пластиковых коробочках с яркими надписями. Я всегда таскаю их, как сувенир, уж и не знаю, что за фетиш я себе выбрал. В круглом окне – скучные белые просторы, над которыми нестерпимо ярко сияет солнце. Хорошо, что я захватил свой MP-3 – плеер, а то так и от тоски умереть недолго, за этот четырёхчасовой перелёт. Рядом со мной сидит милая девушка лет семнадцати, мы время от времени переглядываемся, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами, которые, на миг повисая в воздухе, растворяются быстро, словно их и не было. Приносят обед. Чувствую, что начинаю засыпать, откидываюсь на удобном кресле, закрывая глаза. Через пару-тройку часов я буду плескаться в водах The Atlantic ocean... 8. Солнечный луч лениво скользнул сквозь щель между тяжёлыми портьерами, с трудом пробрался по тёмному ковру, утопая в густом ворсе, к широкому дивану с вишнёвой вельветовой обивкой, немного вытертой на подлокотниках. Почувствовав теплое касание, я в первое мгновение решил, что это брат гладит пальцем по моей щеке, но когда я приоткрыл глаза, то с удивлением обнаружил, что рядом никого нет. Я подумал, что Шенн, наверное, готовит что-то на кухне или принимает душ, но в доме было абсолютно тихо, так, что я почувствовал невольное беспокойство. Куда он запропастился? Встав с дивана и закутавшись в невесть откуда взявшийся плед, я медленно побрёл к лестнице наверх, усиленно борясь со страхом, который поднялся во мне. Страхом, что я его не найду. Через пару минут я убедился, что остался в доме один. Я обнаружил ключи на столе в гостиной. Они лежали в самом центре, что не могло не привлечь внимание. Я тупо рассматривал этот кусок холодного металла довольно долгое время, когда внезапно осознал: Шенн ушёл и ушёл надолго. В неизвестность. *** - Я не знаю, правда, не знаю, Джей! – восклицал бедный Мэтт, хватаясь за голову. Я его доконал своими бесконечными догадками и детальными расспросами. На секунду забыв о Мэтте, я повернулся к Томо. Тот молча покачал головой. - Я совершенно не имею представления, куда он мог поехать, - медленно, чуть ли не по слогам произнёс Воктер, словно говорил со слабоумным. Я сидел на стуле, чуть покачиваясь, и пытался вспомнить хоть что-то, что могло бы мне помочь найти брата. Я, правда, не так остро осознавал, почему ищу его, в моей голове билась лишь одна мысль – мне нужно, чтобы он был со мной, здесь и сейчас. Я задумался над причиной его отъезда чуть позже, а пока я терзал вопросами Мэтта и Томо. - Слушай, Джа, я тут вспомнил... Шенн ещё вчера говорил что-то о путешествии на восточное побережье, да ты ведь и сам рядом в тот момент был! Ты что-то искал в сумке, когда он... Да! Теперь я вспомнил. Мне ещё показалось это таким странным, что Шенн вдруг заговорил об отъезде, когда во время Тура всем уши прожужжал, как он хочет попасть домой. Этот случай заставил меня задуматься... Меня посетило это странное чувство дежа вю, которое изматывает людей, заставляя их вспоминать. Знакомая ситуация. Похожий случай произошёл сто лет назад, давным-давно, когда мы только начинали, когда познакомились с Мэттом. Тогда Шенн почему-то сорвался с места в Сан-Франциско, уехал, ничего мне не объяснив... хотя, он говорил что-то насчёт фотографий, но это звучало не слишком убедительно. Я тогда решил, что у брата есть какие-то тайны от меня, поэтому был несказанно рад, что Мэтт позвонил ему, и тот приехал сразу же. А я так и не решился спросить его, почему он решил уехать, когда наша работа только начиналась и любая помощь была как нельзя кстати. Мы с Шенном с детства вместе, и, если он почти год жил без меня, то я не помню ни одной минуты своей жизни без него. Когда человек рядом с тобой всегда, то невольно привыкаешь к нему, порой переставая замечать в потоке лиц, которые проходит перед глазами каждый день. И чем больше привыкаешь, тем больнее, острее чувствуешь его отсутствие. Возможно, я уделял Шенну не так много внимания в последнее время, я даже могу сказать, что знал об этом, но мои ежедневные заботы в туре просто не давали мне возможности побыть с ним, пообщаться. И я сам был ошарашен тем, что поцеловал его в автобусе, ведь я был абсолютно уверен в том, что он потом на порог меня не пустит... Но для того, чтобы убедиться в этом окончательно, я отправился к нему домой (это раньше был наш общий дом, откуда я решил переехать, когда появилась такая возможность, потому что чувствовал, что нам слишком тесно вдвоём в этом пространстве, где ни один из нас не мог вдохнуть полной грудью). Честно говоря, это стоило мне немалых усилий, но я всё же переборол себя, потому что всегда дорожил нашими с Шенном отношениями. Я здесь меня ожидал ещё один сюрприз: я был готов к тому, что брат устроит скандал или просто не захочет со мной говорить, но он сделал шаг мне навстречу, он понял меня. Я уверен, что и ему давно хотелось того же, поэтому он так быстро принял меня со всеми моими странностями. И это было лучше всего на свете, потому что мой страх обернулся моей надеждой. Только теперь эта надежда грозилась стать моей болью, если я не найду Шенна. Похоже, что я, наконец, начинаю понимать причину моих поисков. Любовь – странное чувство, которое возникает порой там, где её, по сути, быть не должно. Любить брата не так, как следует родственникам – чем это может обернуться? Мэтт осторожно коснулся моей руки. Я настолько углубился в свои мысли, что не думал о времени и о том, что это, должно быть, выглядит странно: человек не шевелится, не издаёт ни звука, остекленевшим взглядом уставившись в одну точку. - Он говорил про Нью-Йорк, твой брат. Я окинул его усталым взглядом, полным безнадёжности. - Мэтт, Нью-Йорк огромен... Что же мне делать?.. *** Рейс до Нью-Йорка отложили из-за плохой погоды, хотя небо было почти ясным. Устав бесцельно бродить по залу ожидания, я присел за свободный столик и залпом выпил виски, заказанные мной. Задумчиво вертя в руках тяжёлый стеклянный стакан, я смотрел на табло с расписанием. Пока что в строке с номером моего рейса сияло настойчивое “delayed”, но я надеялся, что вскоре ситуация изменится. Мэтт и Томо оставались. Да я и не настаивал на их компании. Я бы хотел поговорить с Шенном наедине, чтобы никто не помешал нам. Сейчас я чувствовал сильное беспокойство и странную неуверенность, потому что внезапно понял, что не знаю, о чём говорить с братом. Я не знаю истинной причины, по которой он уехал от меня, могу лишь теряться в догадках. Если для меня ночь, проведённая с ним, была волшебной, она позволила мне надеяться на что-то лучшее, для него же это стало чем-то другим, не столь радужным и лёгким, раз он решил уйти. - Регистрация пассажиров рейса 512 началась у ворот 2-F, - я подпрыгнул от неожиданности и широким шагом направился к регистрационному пункту. Я знаю, что мне будет тяжело, но я сделаю всё, что в моих силах. 9. День перевалил за середину, когда я, прокрутив стеклянный турникет нью-йоркского аэропорта, попал в толчею и пробки города. Он почти не отличался на первый взгляд от Лос-Анджелеса, но я чувствовал какую-то призрачную, едва уловимую границу между ними: Калифорния, всё-таки, южный штат, что иногда говорит само за себя. Мне совсем не хотелось провести остаток дня в поисках номера в гостинице, хотя я и понимал, что провести за этим занятием ночь – удовольствие ниже среднего. Плюнув на все доводы разума, я отправился бродить по городу, где лишь однажды был, давно, да и то проездом. Когда я вдохнул полной грудью после долгого перелёта, то почувствовал себя немного странно. Словно свободный человек. Это было великолепно: ощущение того, что ты никому незнаком в этом городе, где всем важна лишь их собственная жизнь, а не биография какого-то там барабанщика из калифорнийской группы. Заглянув в пару магазинов, я прошёлся и по многочисленным кафе этого квартала, потому что обед в самолёте успел испариться, и мой желудок требовал чего-нибудь более вещественного, чем гамбургер и кола из ларька быстрого питания. Я и не заметил, как стало смеркаться. Усталость давила на плечи и наливалась свинцом в ногах. Рассеянно обведя взглядом здания вверх по авеню, я решил зайти в ближайший бар, над которым сияла неоновая вывеска, выглядевшая довольно бутафорски, но привлёкшая моё внимание. Внутри было просторно, но публика подобралась не первого сорта. Многие бросали недовольные взгляды в мою сторону, но меня это не смутило. Пройдя по коридору между столами, я устремился прямиком к барной стойке, где священнодействовал парень лет двадцати пяти в стильном чёрном колпаке. Заказав себе традиционное мартини, я присел на высокий стул, боком к залу, чтобы понаблюдать за простой нью-йоркской жизнью. Это оказалось интереснее, чем я думал. Все эти люди, которые орали свои пьяные песни, не задумывались сейчас ни о чём более возвышенным, чем очередная кружка выпивки, а я сидел посреди всей этой грязи, предаваясь мыслям о любви. Всегда так в жизни: самое отвратительное и самое прекрасное идут бок о бок. Хотя, ведь я и не думаю о своих чувствах, просто молча созерцаю реальность, что, как ни странно, приносит мне облегчение. Я почувствовал, как кто-то коснулся моей руки, осторожно, словно боялся. У стойки в этот момент находилось около десятка человек, которые раздражённо швыряли на стол деньги, требуя пива. Бросив короткий взгляд в сторону, я столкнулся с пронзительным взглядом голубых глаз, который заставил меня вздрогнуть. Джей? Я стремительно развернулся, но человек уже исчез за стеклянными дверями заведения. Неужели, это был Джаред? Я ещё довольно долго смотрел на закрытую дверь, запрещая себе верить в это. Нет. Джаред ведь выше, да и не могло его здесь быть, это исключёно! Он сейчас дома, в Лос-Анджелесе, в каком-нибудь клубе с Томо и Мэттом, он и не вспоминает обо мне! Я позволил этим мыслям заполнить мою голову и, почти окончательно успокоившись, подал знак бармену, чтобы он налил мне ещё порцию спиртного. *** Я даже не заметил, как прошёл полёт, задремав, а потом и заснув. Когда объявили, что самолёт идёт на посадку, за окном было светло – сиреневое небо с едва различимыми бледными звёздами, которые ещё не успели разгореться ярче. Я не представлял, где искать Шенна, я просто надеялся на удачу, ведь найти человека в таком большом городе, как Нью-Йорк – занятие безнадёжное. Аэропорт был очень большим, словно отдельный городок внутри мегаполиса. Мне бы хотелось побродить там подольше, заглядывая в сувенирные лавки, магазины одежды и лабиринты книжных полок. Там, наверное, можно было купить абсолютно всё. Но у меня не было на это времени. Тем более что за окном становилось всё темнее. Я совершенно не задумывался, где буду спать или где смогу поужинать. Самой важной задачей было найти брата. Немного подумав, я решительно отправился вниз по улице, уверенный, что Шенн не упустит возможности исследовать местные бары. Минуя маленькие уютные кафе, я двигался в толпе, ловко проскальзывая между спешащими по своим делам людьми. Над одним из баров сияла вычурная вывеска, за которую взгляд невольно цеплялся исключительно из-за её безумной яркости. Внутри было полно народу, все эти люди шумели, отовсюду доносились пьяные выкрики. И я уже успел пожалеть, что зашёл в этот притон, когда внезапно разглядел сквозь дым и толчею знакомую спину. Я бы брата узнал и в тёмной комнате, ведь мы всегда были вместе. Но сейчас мне казалось, что я обознался, ведь это невозможно – найти нужного человека так быстро. Всё ещё колеблясь, я медленно продвигался к барной стойке. Медленно протянув руку, я коснулся чёрной кожи куртки этого парня. Он чуть повернул голову, а затем, вздрогнув, попытался повернуться всем телом. Но я уже понял, что обознался. Этот человек никогда не мог бы быть моим братом – у Шенна был нос шире, да и глаза у него были светлее. Я проскользнул к выходу, не зная, что человек пристально смотрит мне вслед. Мной уже овладела другая мысль: сегодня Шеннона искать уже поздно, поэтому мне следует снять комнату в отеле, иначе я рискую провести ночь на улице. *** Когда народу в баре поубавилось, я решил, что мне пора. Резко встав, я мгновенно ощутил, как алкоголь ударил в голову. Странно, а вроде бы выпил не так много. Я даже не знал, который сейчас час, а спрашивать у этой безмозглой пьяной толпы было бы, по меньшей мере, глупо. Поэтому я, пошатываясь, направился к выходу, попутно запнувшись о чёй-то стул, столкнувшись с парой пьяных оборванцев, я, наконец, достиг выхода. Воздух на улице был тяжёлым, словно плавившийся весь день на солнце асфальт теперь отдавал свой жар вечернему городу. Облегчения это не принесло: в голове было точно так же туманно. Огни Нью-Йорка ослепляли до боли, проникали своими яркими остриями до самого мозга, заставляя с досадой прикрывать глаза рукой. А может, это всего лишь были последствия алкоголя. Ноги противно подгибались, так, что я не мог нормально идти. Чертыхаясь, прислонился к холодной каменной стене, чувствуя, как холодеет спина, невольно отдавая тепло бездушному бетону. Теперь я почувствовал, что окончательно запутался. Зачем я здесь? Может быть, мне следовало решать проблемы, а не бежать от них... - Хэй, закурить не найдётся? – из заведения, пять минут назад покинутого мной, появились трое весьма нелицеприятной наружности. Они нагло шарили по мне взглядами, словно обыскивали, но при мне была лишь моя сумка. - Для тебя нет, - алкоголь давал о себе знать: безрассудная смелость и дерзость – вторая стадия опьянения. Пытаясь сфокусировать взгляд на лице главного, я совершенно позабыл об остальных. Вспомнил лишь, получив чувствительный удар в живот, который впечатал меня в стену. - Какого... – глупо было начинать говорить что-то в такой ситуации. Либо делать ноги, либо бить в ответ – третьего не дано. Но я пытался найти третий путь. За что и поплатился. Один из них, самый маленький и юркий, выхватил мою сумку и вытряхнул всё её содержимое на асфальт. Кредитки заманчиво блеснули в свете фонарей. Ох, идиот я, не мог положить их во внутренний карман куртки. Там же был и телефон, остатки которого теперь составляли красочную картину на дороге. Рванув к сумке, я налетел на второго, того, что ударил меня первым. Он стоял, злобно ухмыляясь, словно только и делал, что ждал меня. Удар коленом пришёлся под рёбра, а когда я согнулся пополам, пытаясь вдохнуть, то получил ещё один – в лицо. Я сразу же почувствовал, как нос обожгло кровью, которая теперь обильным потоком стекала по лицу, заливая подбородок и затекая за ворот куртки. Чёрт, да если бы я был трезв, я бы в два счёта измолол бы их троих в муку. Но история, как известно, не признаёт сослагательных наклонений. Получив пару ударов по шее, я благополучно встретился с мягким ещё асфальтом, от которого шёл странный химический запах. Смех троицы ещё долго разносился эхом в переулке, когда они уходили, забрав почти всё, что у меня было с собой. Лишь несчастная сумка, слегка порванная, валялась на дороге. С трудом поднявшись, я побрёл, куда глаза глядят, попутно роясь в карманах в поисках сигарет и зажигалки. Ну, хоть что-то осталось при мне. У угла я осторожно опустился на землю, прислоняясь к металлической ограде, за которой скрывался какой-то парк. Сейчас там было так тихо, да и машины проезжали достаточно редко. Всё это внезапно напомнило мне пригород Лос-Анджелеса, где стоял мой дом, который мы так долго делили с Джеем. Зажигалки, как ни странно, в куртке не было. Нашёлся лишь допотопный коробок спичек. Сломав около десятка, я, наконец, зажёг одну из них, замерев в ожидании, когда маленький синеватый огонёк разгорится, как следует. Глубоко затянувшись, я почувствовал некоторое облегчение, хотя нос всё ещё саднило. Наверное, там был перелом. Кровь подсохла и теперь неприятно стягивала кожу на лице. Подумав о том, чтобы найти ночлег, я тут же вспомнил, что остался без денег. А потом в голову пришла мысль, что даже с кредитками меня бы не пустили в таком виде в приличный отель. Поэтому я спокойно сидел на бортике тротуара, отчаянно выдыхая дым в прохладный воздух. - Шенн, пожалуйста, поедем домой, - слова прозвучали выстрелом в ночных сумерках. Я ошарашено поднял голову. 10. На тротуаре стоял Джаред. Такой реальный на вид, хотя я был уверен, что это бред моего пьяного сознания, в глубине которого гнездилось желание увидеть брата. Я растерянно провёл рукой перед лицом, но фигура около меня никуда не исчезла. Более того, он протянул руку, предлагая помощь. Я отрицательно помотал головой, всё ещё не в силах понять, где я - в реальности или где-то в своём иллюзорном мире. - Что это у тебя с лицом? – тихо проговорил он, подходя ближе, пытаясь разглядеть мой пострадавший нос, но я лишь отворачивался от него, пытаясь отогнать навязчивую идею. - Шенн, - он протянул слова в такой знакомой манере и потянул меня за куртку вверх. Теперь мои сомнения в его нереальности испарились. Да он был реальней, чем сигарета, которую я рассеянно потушил, придавив тлеющий кончик к коже запястья. Там мгновенно образовался ожог, но боли я почти не почувствовал. - Ты зачем здесь? – стараясь говорить связно, пробормотал я, пытаясь подняться на ноги. – Уходи, я не желаю тебя видеть. Наверное, это прозвучало слишком жёстко, потому что Джей не сделал мне ничего настолько плохого, чтобы я вкладывал в свой голос столько злобы. Он отступил на шаг, в тень, так, что я теперь не мог видеть его лицо. Но я знал, что причинил ему боль своими словами. И теперь он, наверное, видел моё окровавленное лицо, которое застыло, словно маска. - За что ты так, бро... – он говорил тихо, словно утратил свой громкий голос, которым он со сцены приводил людей в неистовство. - За то, что ты есть, - я дотронулся кончиками пальцев до подбородка, чувствуя шершавый застывший слой. – За то, что ты моё вечное наказание. Да... какого чёрта я всё это говорю!.. Слова звучат слишком пафосно, даже если я сейчас просто скажу тебе, Джаред, что люблю тебя больше своей жизни, неужели это не прозвучит фальшиво? Он стоит неподвижно, чёлка закрывает лицо, поэтому мне остаётся только догадываться о выражении его лица. Как всё получается нелепо трагично, словно я собираюсь умирать, и он стоит у моего смертного одра, прощаясь. Всё не так. Сегодня я говорю ему всё, что хочу, завтра – раскаиваюсь в сказанном, ругая себя за то, что разболтал свой собственный секрет. Зачем он здесь? Может быть, если бы он не приехал и не нашёл меня в этом огромном городе, я бы смог преодолеть себя, вернуться домой и снова жить до очередного неверного шага. Конечно, такая жизнь – лишь существование, но, по крайней мере, я бы подготовился к финалу, смог бы управлять событиями, решать всё сам. Теперь же я снова в его власти. И вечно буду в его власти, потому что он никогда и ни за что не отпустит меня дальше шага от него, будет держать меня, мучить, сам того не осознавая в полной мере. И мне не сбежать. Ты подобрался незаметно, как и всегда. Незаметно вошёл в мою жизнь, незаметно забрал моё сердце, незаметно подчинил себе. Хотя, даже если бы ты сделал это открыто, не думаю, что я стал бы сопротивляться... - У тебя нос сломан, ты в курсе? – чуть улыбаясь, спросил Джей, робко дотрагиваясь до рукава моей куртки. О, нет, Джей, не надо... о чём я только что думал. Я перешёл границу вчера, если сделаю так ещё раз, больше не вернусь. - Мне больно, Джей... – прошептал я. В глазах брата тут же возникла тревога, он провёл ладонью по моей щеке, обводя взглядом широко раскрытых глаз. - Вряд ли мы сможем найти аптеку или что-то подобное в это время... – он меня не понял, думал, что у меня нос болит. Я покачал головой, устремив взгляд на ближайший фонарь, подмигивающий насмешливо с другой стороны улицы. - Ты не понял, Джей. Больно – здесь... – я приложил ладонь его руки к груди, туда, где под всеми покровами беспокойно билось сердце. – Мне так жаль... что я больше не значу для тебя так много, как ты для меня. Он смотрел на меня тем странным взглядом, который всегда ставил меня в тупик. Этот взгляд мог означать слишком многое, чтобы понять, что он говорит мне в данный момент. - Иногда это кажется мне таким смешным: я цепляюсь за тебя, словно дитя малое, хотя и старше, чем ты, и привык всегда присматривать за тобой. Скажи, Джей, могу я уйти из группы? Теперь я видел ошеломление на его лице. Он всё хотел что-то сказать, но не мог собраться с мыслями. - Помнится, ты допускал такой исход, бро. Я люблю музыку, я знаю, что твои песни звучат в сердцах многих, но позволь мне немного отдохнуть. Ведь моё сознание в постоянном напряжении, даже во сне я вижу тебя. Что бы я ни делал, я думаю о тебе, Джей. Это ненормально... - Но... может быть, это просто... - Да, так и есть. И я хочу избежать очередной ошибки. Я лучше уеду подальше, поселюсь там, где нет телевизоров и телефонов, только бы не видеть тебя и не слышать твой голос. Я знаю, что мне это уже не поможет, твоё лицо всё равно будет вечно перед глазами, пока я окончательно не сойду с ума... – я чувствовал, что поток слов не остановить, хотя Джаред смотрел на меня с мягкостью во взгляде, но это лишь причиняло дополнительную боль, - ...и я там проживу до самой смерти, а когда наступит моё время, последний раз вздохну, избавляясь от моего проклятия... - Господи, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – на миг в его глазах сверкнула добрая насмешка, но она тут же исчезла: по щеке прокатилась блестящая капелька. Его глаза за призмой слёз стали такими бездонными, что я боялся смотреть в них, боялся потеряться в их глубине, где моё отражение многократно дробилось, словно в зеркальном лабиринте. Его глаза – это небо над моей головой, это шёпот жизни в моёй душе, это благо и проклятие одновременно. - Я на краю, Джей, - тихо проговорил я, словно сам не до конца верил своим словам. – На краю Земли. Джаред засмеялся тихо и как-то печально. - Земля круглая, Шенн... Помнишь? - Я на краю, бро, - упрямо повторил я. – Что ты выберешь сейчас? Какая участь ждёт меня? Он посмотрел на меня с удивлением. - Я балансирую над пропастью, - продолжил я. – С одной стороны – каменистая почва нашей жизни, в которой я обречён на одиночество. Ты можешь сделать выбор, и я приму его. Если ты захочешь вернуться, я пойму, Джей. Он хотел что-то сказать, но я накрыл ладонью его губы. - С другой стороны – чёрное ущелье. Там – гибель твоих мечтаний, распад группы, там другая жизнь. Сначала – пристальное внимание прессы, ропот глупой толпы, осуждение... Затем – забвение, вечное, приносящее боль. Ты помнишь, Джар, как мы с тобой стояли на крыше дома бабушки? Я тебе сказал, что могу спрыгнуть вниз. Я снова повторяю эти слова, я могу сделать шаг во тьму этой пропасти, смогу ради тебя, Джей... Он смотрел на меня, совсем как тогда, в том моём сне, в моём воспоминании. В его взгляде не было сомнения, только отчаянная решимость. Он сделал шаг навстречу, прижимаясь всем телом так, что я чувствовал его дрожь внутри себя. Брат положил голову на моё плечо, и я чувствовал, как он осторожно прикасается губами к коже, словно успокаивая. Затем он неожиданно отстранился от меня, но только для того, чтобы накрыть мои губы поцелуем. Я не ответил ему, с тревогой ожидая его решения. - Не надо... – прошептал Джаред. Моё сердце ухнуло куда-то вниз, рискуя разбиться о камни. – Не надо... ради меня. Давай... вместе со мной. Его пальцы ласково коснулись моих волос, когда он снова приник ко мне, даря приятную теплоту. - С тобой, Шенн, мне будет совсем не больно падать.
...из всего вышесказанного следует, что во всём виноваты гомофобы, эмохейтеры и антислэшеры!
Когда-нибудь напишу целый слеш-роман...Но я уже в пижаме...
