- Я убежал, - Билл быстро чмокнул Тома в нос и вихрем унёсся из комнаты. К таким выходкам своего младшего брата Том уже давно привык. Приблизительно раз в месяц Билл вдруг решал, что ему срочно нужно разнообразить свою сексуальную жизнь и, не скрываясь, удирал то к Георгу, то к Густаву. А Том страдал. Молча. Ибо, как настоящий мужчина, во всех смыслах этого слова, свои эмоции тщательно прятал от посягательств извне.
Совсем недавно – буквально полгода назад – Дэвид узнал, что имеет в своём подчинении квартет швулей. Он, конечно, понервничал, побегал кругами по студии, вопя, что он вот сей же секунд потребует переименования группы в «Blue bordelle». Однако, после того как Билл со свойственной ему прямотой напомнил брызгающему слюной продюсеру, что первых двух швулей он сделал, так сказать, собственноручно, Йост шумно вздохнул, а потом лишь весомо пообещал:
- Выпорю!
- Ага, слышал уже, - зевнул Билл. Ему-то порка не грозила, поскольку его задница была слишком ценной, чтобы применять к ней грубую физическую силу.

Как самый умный и ласковый, Билл, сумел заиметь у себя в любовниках всех троих – Тома, Георга и Густава. Два Г вовсю развлекались и в его отсутствие, и только старший близнец хранил патологическую верность, не впуская никого и никому не отдаваясь. Лишь молча копил в себе обиду за измену, но ни разу не высказав брату всё, что он думает о его поведении.
Но сегодня чаша его терпения, как оказало, переполнилась. Он, конечно, не побежал за Биллом, чтобы устроить тому разбор полётов по всем правилам, а просто пошёл в номер к Густаву, какими-то шестым чувством угадав, что и ударник сегодня сидит в гордом одиночестве.
- Что, кинул? – прозорливо догадался Густав, как только открыл дверь и увидел Тома. Тот кивнул. – Ну, проходи тогда. Пить будешь?
- Буду, - мрачно буркнул Том, проходя и заваливаясь в кресло. Густав щедро плеснул в стаканы виски, и протянул один дредастому близнецу. – Ну, вот скажи мне, Юштель, чего ему не хватает, а? С нас уже можно второй том Камасутры писать, а он всё к вам бегает.
- Разнообразие. Всё дело в том, что мы все разные и любим его по-разному. Ему быстро надоедает что-то одно. Поэтому, чтобы не терять желание быть с тобой – а ведь, признай, с тобой он бывает чаще, чем с нами, - он и приходит к нам.
- Расскажи… как ты его… - Том замялся, подбирая подходящее слово.
- Имею? – любезно подсказал Густав.
- Ага.
- Ой, ну, даже и не знаю... Это проще было бы показать.
- Покажи, представь, что я Билл.
- Может не надо? А тот ведь я и увлечься могу… - Густав глубокомысленно почесал ухо.
- Господи, Густ, вот не думал, что ты такой тормоз, - досадливо поморщился Том. Ударник вытаращился на него. А старший близнец замер в ожидании: поймёт или нет?
- Слушай, если ты… ну ты же не собираешься мстить Биллу, да? Ведь если он узнает…
- То что?
- Как-то, знаешь, не хочется с ним связываться. Он ясно и недвусмысленно дал понять, что ты – это табу для нас с Георгом. Может, для себя бережёт?
- Та-а-ак, - окончательно помрачневший Том поднялся из кресла. – Это что ж такое получается, а? Ему, значит, всё, а я сиди, как верная жена, жди его? Ну, блин!!
И прежде, чем Густав успел остановить его, Том стремительно вышел из номера. Ударник в отчаянии сначала схватился за голову, а потом всё-таки понёсся за быстро удаляющимся Томом. И даже попытался его остановиться, но Том натурально зарычал на него, отчего у Густава поднялся дыбом подшёрсток на загривке.

Пинок, которым Том открыл дверь в номер Георга, вполне мог бы потянуть на Оскара за лучший удар, если бы таковой выдавался. От грохота, сидевший на коленях у Георга Билл, кубарем с них скатился, живописно раскидав по полу свои конечности. Георг подавился вином, которое пил, и, закашлявшись, забрызгал им и диван, и лежащего у его ног Билла.
- Значит так, да? – Том, уперший руки в бока, сильно напоминал разозлённую королевскую кобру, да и шипел приблизительно так же. – Значит, сам трахаешься со всеми, а я сиди и жди своей очереди, да? Значит, мою задницу бережёшь от чужих посягательств, да?
- Густ, скотина, ты ему что наплёл, а? – Билл, покряхтывая, сел, облокотясь спиной на ноги продолжающего перхать Георга.
- Тебе это принципиально важно? – огрызнулся стоящий на пороге Густав.
- Просто если всё сорвётся по твоей вине, то тебе лучше самому себе палочки в задницу запихнуть, не дожидаясь, пока это мы сделаем, - с ласковой угрозой пропел Билл.
- Сорвётся что? – Том сердито пнул кроссовок брата. Билл бросил взгляд на прокашлявшегося, наконец, Георга, потом на Густава.
- Ну, понимаешь, братишка, - он оперся о колено басиста, и поднялся на ноги, - поскольку ты сам так и не решился влиться в нашу дружную семью, то пришлось тебя заманивать.
- А он мне сегодня намекал, - довольно, но несколько смущённо оповестил всех Густав, - мол, покажи, как ты это с Биллом делаешь.
- Ах, ты сволочь коварная, - Билл, жмурясь, как довольный кот, цапнул Том за ворот футболки и притянул к себе, - переманиваешь моего мальчика… Молодец, братишка!
Совершенно не понимая, что он делает, Том схватил близнеца в охапку, накрывая его губы своими. Билл потирался об него, как кошка по весне, пока не дождался приглушённого стона. Происходящее далее вообще, казалось, проходило мимо сознания Тома. По крайней мере, ему не верилось, что это в действительности происходит с ним.
Какой-то частью своего ещё не полностью отключившегося мозга он понимал, что продолжает сжимать в своих объятьях брата. Одновременно с этим он чувствовал, как по его собственному телу блуждают уверенные руки Густава, и видел, как его близнец, откинув голову назад, целуется с Георгом.
- Что за… - осипшим голосом попытался возмутиться Том, но его попытка была коварно прервана появлением в его джинсах чьей-то руки. Он не мог с полной уверенностью сказать, кому она принадлежала, но рука точно знала, что нужно делать, и Том, чуть отстранив от себя Билла, поудобней устроился спиной на груди поддерживающего его сзади Густава.

Тот момент, когда Густав и Георг, отстранив Билла, стащили с него футболку, Том тоже благополучно пропустил. Ибо был увлечён жадными поцелуями с вышеупомянутым Георгом.
Из-за плеча Георга снова возникла взлохмаченная голова Билла и, коварно оттерев басиста, завладела губами уже еле стоящего на ногах Тома. Георг ни сколько не обиделся, а присел, чтобы помочь руке Густава справиться-таки с расстёгиванием джинсов Тома. Попутно горячий язык зеленоглазого парня вылизывал подрагивающий живот ошалевшего от такого количества ласк сразу гитариста.
И Том, почему-то, даже не удивился тому факту, что его уронили на кровать, а потом заботливо перевернули на живот и поставили на четвереньки. Потому что в точно такой же позе напротив него стоял Билл, дарящий своему старшему брату нежные жаркие поцелуи, от которых сводило руки и ноги.
Том пытался повернуться, чтобы посмотреть, что же такое приятное творит Георг с его задницей, но Билл ловил его и снова целовал, целовал, пока они оба не вскрикнули в тот момент, когда Георг и Густав, решив, что подготовительную работу они провели в полном объёме, не приступили, собственно, к процессу имения.
Братья уткнулись друг другу в плечи и коротко постанывали, пока народный умелец Георг не задел что-то такое, отчего Тома буквально подбросило, и он вцепился зубами в нежную кожу на шее близнеца. Билл зашипел и в отместку куснул Тома за плечо.
У Тома натурально подгибались руки и, если бы он не упирался лбом в плечо Биллу, то точно бы рухнул.
- Георг, - простонал Билл, - давай…
Басист прекратил двигаться и, выйдя из Тома, подхватил его под грудь, заставляя встать на колени. Потеряв опору на руки, Том покачнулся и чуть было всё же не растянулся, но Георг поднял его руки, показывая, что он может обхватить его за шею. Том прикрыл глаза, чувствуя, как Георг снова входит в него. Одновременно с этим его член погрузился в тёплую влагу рта близнеца. Вот тут-то Том натурально заорал от такой двойной стимуляции. Ему казалось, что из его тела вообще пропали все кости, и он держится на ногах только благодаря сильным рукам Георга, обвивающим его талию и грудь.

Том лежал, возведя глаза к потолку, и никак не мог отдышаться. Рядом лежал Билл и теребил его дреды.
- Ну что, больше ревновать не будешь? – заботливо спросил он, когда Тому удалось восстановить дыхание. Том лишь отрицательно помотал головой. Разговаривать сейчас вообще не хотелось. А хотелось только, чтобы пальцы Георга перестали елозить по животу, потому что было щекотно. Но сил не было даже на такую простую просьбу.
Густав, как самый хозяйственный и быстро замерзающий, сполз с кровати, чтобы взять плед и накрыть всех начинающих засыпать парней. Том прижимался к Биллу, сзади его грел посапывающий Георг, а между близнецами друг на дружке лежали четыре руки – Георга, Густава, Том и Билла. Буквально через десять минут все спали.

Дэвид, честно говоря, прифигел, когда, оббежав все номера, обнаружил своих подопечных безмятежно спящими в номере Георга. Из-под пледа задорно торчали восемь розовых пяток.
- Ебать меня через колено, - тихо выматерился Дэвид, чувствуя лёгкий укол обиды, что его на этот праздник жизни не позвали и даже не пригласили посмотреть на то, как лишали девственности зад Тома. За процессом введения Густава в степень швульности в своё время он наблюдал, держа в своих объятьях Билла.
- Ничего, - пообещал он, обращаясь к ничего не подозревающим парням, закрывая дверь в номер, - сами ещё придёте. И вот тогда я буду мстить…